Александр Захаров - Если бы у меня были крылья

От волнения в горле пересохло. Сердце колотилось. Все тело, включая крылья, пробивала нервная дрожь. Вчерашнее шуточное желание, сказанное Миле, сбылось. Крылья выросли. И, черт подери, да! Они – настоящие!

Первая мысль, которая посетила Вику, когда она отошла от первого шока, была отнюдь не «Вау! Крылья! Ура! Круто!», а что-то вроде: «Представляю, что скажет папа… Да и мама… Вот теперь мне точно влетит!». Вика тихонько выглянула в коридор и, придерживая края крыльев руками крест на крест, шмыгнула обратно в свою комнату, попутно стараясь ничего не сбивать, не удариться и не шуметь. Она села на кровати и пыталась прийти в себя. Сердцебиение гулом отдавалось в ушах. Эмоции были чудовищной смесью страха, предвкушения трепки и вместе с тем поистине детского восторга, сравнимого с тем, когда найдешь новогодние подарки за месяц до нового года и увидишь там то, что хотелось. Ей хотелось кричать, только не вполне понятно от чего – ужаса или радости…

Спустя час-полтора за окном уже рассвело. В коридоре послышались шаги. Проснулся папа и, не спеша, зевая, прошел в ванную. Вообще он был «ранней пташкой», но сегодня почему-то вставать рано не сильно хотелось. Впрочем, тело работало по привычке и подняло его с постели супротив лени. Минут через пятнадцать он вышел чуть более свежий, но все еще сонный. Привычно войдя на кухню и включив плиту, он налил воды в чайник и поставил кипятиться. Кофе было единственным, что он хотел в такое тяжелое утро.

– Папа… – послышалось робкое обращение дочери за спиной отца.

– Вичка! Ты чего так ра… – начал было отец, но, обернувшись, договорить не успел. – Ох, Господи боже мой, етить твою мать! – выдал он и неловко махнув рукой, сбил с плиты чайник прямо себе на ногу.

Нецензурно выругавшись, он бросился сперва тереть ногу, потом протер глаза. Потом поднял чайник, выключил плиту, бросил на пол тряпку, чтобы вытереть воду позже, а затем еще раз протер глаза. И снова выругался, теперь уже осознанно.

Вот так, увидишь ангела и почему-то начинаешь вести себя явно не по религиозным канонам. Молитвы, если и приходят в голову, то далеко не сразу. Зато эпичных нецензурных выражений открывается неиссякаемый источник. Успевай уши затыкать.

Дочь стояла перед родителем, придерживая края шевелящихся за спиной крыльев. Она дрожала от страха сама, а от этого дрожали и крылья, что со стороны выглядело крайне забавно. Отцу, правда, было не до смеха:

– Они же… это… ненастоящие? – еще надеясь на шутку, произнес отец.

– Наверное, настоящие! – дрожащим голосом ответила дочь, едва сдерживая слезы.

Едва отойдя от шока, отец подошел, пощупал и подергал крылья, что были на дочери. Раньше он только куриные крылья щупал, когда-то давно на бабушкиной ферме. До этого он еще надеялся, что это розыгрыш. Но нет. Это были настоящие, живые и массивные крылья, как у огромной птицы. Вот только росли не из птицы, а из спины дочери в районе лопаток.

– Ты вчера, часом, секретную лабораторию не ограбила, когда ездила к подруге? Откуда они взялись? – наконец спросил отец.

– Не знаю! – только и ответила почти плачущая Вика.

– Ну, ладно… тихо-тихо! – произнес успокаивающе отец и, немного побаиваясь, обнял дочку. – Все хорошо. Не бойся! Папа рядом!

До этого трясущаяся дочь немного расслабилась. Это было понятно по тому, как ее крылья перестали шелестеть от нервной дрожи, пробивающей все тело.

– А магии часом не появилось? Может, ты и колдовать научилась?

– Не знаю, я не пробовала! – не отлипая от отца, произнесла Вика.

– Попробуй! Вдруг и нормальный вид вернуть получится? – сказал отец, отбросив остатки здоровой логики. Как человек науки, в магию и чудеса он упорно не верил. Хотя увидишь такое и поверишь во всё что угодно…

Вика зажмурилась, взмахнула руками, как видела в мультфильмах…

И…

Ничего!

Вот только отпустив крылья из рук, те распрямились и сбили вазу, что стояла чуть позади на тумбочке. Та с грохотом упала и разбилась.

– М-да! Видимо, не научилась! – констатировал отец и снова обнял дочь.

Трудно сказать, что творилось в голове родителя в тот момент. Хоть это было и натуральное чудо, но восторг в голове затмевал извечный русский вопрос: «Что теперь делать?». В конечном счете, чувства скорее были схожие с теми, которые ощущаешь, когда близкий родственник попал в беду: страх и беспокойство…

Но подумать времени не было. На кухню вошла мать:

– Вы тут озверели совсем, что ли? Уже вазы бьете! Утро… а… а-а-а-а-а-а! – вскрикнула она, увидев Вику, и повалилась на пол, как подкошенная.