Евгения Неизбежная - Персональный доступ

Ухмылка на его лице очень явно выражала его мысли. Но она исчезла, как только он увидел мое лицо.

― Что-то случилось?

― Все, как всегда — дом, Джон, два брата — идиота, куча замков и желание выбраться.

― Хм, действительно, все, как всегда. Тогда почему твое лицо говорит мне об обратном?

― Дай-ка подумать. Наверное, потому что мои эмоции могут быть такими, какими я захочу. А выражение моего лица не должно тебя беспокоить. Итак, ночь, чердак, двое идиотов — картина доведена до идеала. Чего ты хотел, позволишь узнать?

― А ты сегодня совсем не в духе, как я погляжу. Ну, ничего, только скажи, и настроение твое станет прекрасным.

― Кто бы сомневался. Я хочу узнать цель моего прихода сюда среди ночи. А уж потом буду решать, что тебе говорить.

― Есть план, как выбраться отсюда. И, как ты понимаешь, мне нужна твоя помощь. — Усмешка на лице вновь стала манящей. Это был непреодолимый соблазн.

«Джесс, черт, Джесс, задуши уже в себе эту чертову гордость!» — мысли, как стая надоедливых мошек, не просто кружились вокруг моей головы, они еще и настойчиво подталкивали меня в объятья подошедшего Райана.

«Обними! Ну, обними же!» — моргнула, отгоняя наваждение.

— Хорошо, Райан, скажешь, когда нужно будет начать работу. — Медленно прошествовала мимо Райана, и, мысленно вздохнув с облегчением, направилась к двери.

Несколько дней я с беспокойством наблюдала за Райаном осунувшимся и ушедшим в себя. Он не замечал никого и ничего, лишь глаза блестели, словно в лихорадке. Такой вид был обычным для Джека, когда он увлекался очередной своей безумной идеей и порой, зарываясь в груде хлама мастерской, забывал пообедать, а заодно и поужинать, и позавтракать. Пока сердобольная Дженни силком не притаскивала его на кухню, упирающегося до той поры, пока его носа не достигал аромат приготовленного специально для него завлекающего сверхкалорийного блюда, способного в считанные минуты поднять на ноги даже больного дистрофией.

Райан же воплощал свои планы в жизнь методично, с неизменной деловитостью, нагловатой усмешкой, кучей указаний всем, кого только мог встретить и хитрецой в глазах. Часто его задумки оказывались смертоносными, но и тогда он был спокоен.

Сейчас же каждый в доме заметил перемену. Дракон молчал, подолгу запирался на чердаке, в библиотеке, а порой и на кухне. Он все время был один, и постоянно был поглощен какими-то тягостными размышлениями. Все бы ничего, если бы его уединения с самим собой не нарушали привычный образ жизни всех остальных жильцов большого дома.

Однажды всей компании пришлось около получаса стучать в дверь кухни, а Дженни в отчаянии заламывала руки, судорожно вспоминая, точно ли выключен обед, оставленный на плите в ожидании жильцов. Наконец дверь кухни распахнулась и Райан, не замечая голодную толпу, прошел мимо с отсутствующим взглядом. Дженни рванулась в кухню, не успев заметить выражение лица вышедшего Дракона, однако, его заметили все остальные. Обед, к слову сказать, Дженни благоразумно выключила, отправившись звать всех к столу.

Все были в недоумении, я тоже, хотя и знала, в чем причина таких тягостных раздумий. И, все же, было непривычно наблюдать такого Дракона, хотя было понятно, что он не может раздавать просьбы кому-либо, и самостоятельно пытается придумать и воплотить в жизнь самый сложный план, который только мог возникнуть в его голове.

Я не пыталась помочь, не пыталась заговорить, не подходила к двери чердака, понимая, что закрыта она для всех, без исключения. Я просто наблюдала за похудевшим и осунувшимся Райаном и ждала, ждала, когда он сам позовет меня, когда ему понадобится моя помощь.

Почти неделю я мучительно ждала, когда план в голове Райана, наконец, «созреет». И дождалась.

В одну из ночей я проснулась от громкого стука в дверь моей комнаты. Подскочив на кровати, я побежала открывать. На пороге стоял Райан. Не говоря ни слова, он выгреб меня из комнаты, и, мало замечая, что я нахожусь практически в одном нижнем белье, потащил на чердак. Пожаловаться на неудобство хождения босиком по лестницам с плохо отшлифованными ступенями, мне и в голову не пришло, равно, как и на продвижение ночью по темному чердаку, пол которого усеян предметами, способными нанести травму и ловушками, которые вдумчивый и рассеянный Дракон навряд ли удосужился обезвредить.

Кое-как, пробравшись к креслу и, на всякий случай, поджав под себя ноги, я свернулась калачиком, наблюдая за возбужденным лицом Дракона и блеском глаз, в которых отражалось пламя горящей свечи. Вздрогнув от демонического образа, который не был присущ Дракону, я заставила себя отвести взгляд. Уж слишком ярко горели глаза, слишком глубокими были тени на ввалившихся щеках, а блуждающая по губам полубезумная улыбка дополняла этот чужой образ. Это был не мой Райан, я не хотела с ним знакомиться, не хотела запоминать. Наверное, я боялась этого странного проявления того человека, с которым, еще совсем недавно, играла в любовь, занималась любовью, любовью которого жила…