Алексей Улитин - Люди и НЕлюди. Территория Творчества представляет…

Проект создания Папуаского Союза под протекторатом Российской империи.

Писан дворянином Миклухо-Маклаем, Николаем Николаевичем, на борту парового клипера «Изумруд».

На какие только жертвы не пойдешь во имя торжества чистой науки…

Одно могу сказать – славная книга! Книга, поневоле заставляющая, прикрыв глаза, вспомнить былое. Книга, в компании которой я коротаю свой долгий путь в далекий, полудикий край, следуя новым курсом своей жизни.

Бережно провожу я своей рукой по обложке и ещё раз перечитываю титул книги: «The Life and Strange Surprizing Adventures of Robinson Crusoe, of York, Mariner». Хорошая жизнь смелого человека. Удивительная ли? Для человека, далёкого от моря, наверное, да. Но не для меня, отдавшего морю долгие годы жизни. Многое я повидал. Моя судьба подобна переменчивой морской погоде, когда попутный бриз сменяется полным штилем, а он в свою очередь внезапно может смениться гибельным штормом. Впрочем, судите сами.

Я – сын богатого и знатного человека, решивший посвятить себя служению науке и морю. Море – это тоже наука, которую я постиг в том числе и ласками знаменитой «кошки-девятихвостки» по спине за нерадивость при обучении. Но я, как и мои товарищи, столь же юные и дерзкие, всё выдержал. А затем вылетел в неизвестность, подобно оперившемуся птенцу из родительского гнезда. Меня ждала далёкая Голландия и постижение морского искусства под руководством знаменитого адмирала Р.

Славное было время! Три года интенсивной практики, сквозь бури и приступы морской болезни, в круговороте встреч с кораблями других держав. Иной раз подобные встречи заканчивались тем, что бросавшие нам вызов гибли от «неизбежных на море случайностей», в виде лихого абордажа или метко выпущенного ядра.

По юности не замечаешь трудностей и риска, а собственная смерть кажется тебе чем-то безмерно далёким. Осознание пришло лишь в тот день, когда я получил первый офицерский патент. В то мгновение, когда я огляделся вокруг и увидел, что стою в числе семнадцати из сорока восьми искателей приключений, отправившихся в далекую Голландию три года назад…

Но я не унывал. Напротив, я подобно орлу, расправившему крылья, рвался в неведомые дали. Суровые походы, славные баталии и взятые на шпагу города манили меня столь же сильно, как манила в свои чертоги наука. К примеру, напишу я очередной трактат на ночной якорной стоянке, поставлю в нем последнюю точку, выйду вновь на палубу и прикажу поднять паруса. Обычное дело! Поэтому некоторые меня за глаза прозывали «доктором», на что я не обижался и продолжал служить пером и шпагой. И всё было хорошо, пока…

Пока я надолго не застрял на берегу. Всё же для обитателя моря, каким я стал, суша – всегда смертельно опасна. Угораздило же меня оказаться не в то время, не в том месте и не в той компании. И, как результат, меня схватили по обвинению в государственной измене и мятеже. Если бы меня судили по закону, я бы смог доказать свою невиновность, но когда бездушный судья, имеет к тебе личные счёты… Приговор был очевиден – смерть! Из высочайшей милости четвертование мне заменили на менее мучительную казнь, но всё же я почувствовал себя обречённым кораблём, попавшим во власть урагана. Это поистине страшное чувство: лететь с гребня волны в пропасть. Ночь, проведённая в камере смертников, была просто ужасна. Я знал, что тех её обитателей, кто побывал в ней днем ранее, уже отправили на эшафот, и, поверьте, не ждал никого, кроме священника и палача.

Мне повезло. Меня в числе прочих отправили бессрочно в далёкий и суровый край, где я в положении раба каторжным трудом должен был искупать свою «вину». Долго длился наш путь, многих мы схоронили и лишь мои познания в медицине позволили выжить остальным. Два года настоящего ада, которые я с трудом выдержал. Пока однажды мои звёзды снова не сошлись вместе так, чтобы я смог вновь оторваться от земли и робко попытаться взлететь ввысь, как и в юные годы. Победа над местными пиратами, возвращение шпаги, милость от высочайшей особы, вновь обретённая любовь… А потом пошли дела, секретные настолько, что я о них умолчу. Упомяну об одном – я вновь стоял на палубе своего корабля и вновь сочетал морские приключения и научные труды, а сейчас…

Сейчас же (ирония судьбы!) я ещё раз еду в тот удивительный край, в котором прошлый раз я был рабом. Но на этот раз уже в качестве губернатора.

Нет, я не Френсис Дрейк. И не иной книжный флибустьер. Русский адмирал Соймонов Фёдор Иванович, честь имею представиться.