Григорий Володин - Синий луч

«Ну, братец, все равно не дамся».

— «Астрахань» приказывает! Я — «Арал»! — жарко прошептал в щеку, поравнявшись с Кондаковым, лейтенант. — Отвечай, — «Сейнер „Громкий“!»

— Да! — Кондаков резко обернулся. — Что вы хотите? — и тихо позвал: — Васин!

— Есть новые указания, — тихо сказал Кондрашов.

— Фух, черт возьми, — облегченно вздохнув, Кондаков радостно провел ладонью по запотевшим скулам. — Счастливый ты, Матвей. Еще один шаг, и простился бы ты с жизнью.

— Ты что?! — испуганно отшатнулся Кондрашов, сдерживая движение руки к кобуре пистолета.

— За него не успел бы ухватиться, — усмехнулся Кондаков. — Я ведь не верил, что ты не возражаешь против встречи со мной, хотя мне об этом говорили. Думал, навеки разошлись наши пути, а ты вот он. Да и опять в той же форме, на которую мне смотреть, что быку на красную тряпку. За мной, брат, в такой фуражке не мало охотились и при встрече мне хочется стукнуть ее обладателя по башке, и давай бог ноги! Ну, гора с плеч! За это бы, Матвей, выпить надо, да тебе нельзя. Знакомься, — пригласил он Васина, показавшегося из ворот. — Похож на меня? Как две капли воды. Мы в папашу пошли. Поставили «товарищи» папашу к стенке в революцию, а он в России большими делами ворочал.

— Васин, — нервно сказал Семен Иванович. Он только что бросил в сторону одеяло, которым собирался накрыть Кондрашова при входе, и еще не совсем успокоился. — Так числюсь по паспорту, прошу так звать… А вообще, лейтенант Кондрашов, — он достал из кармана трубку, — вам небезопасно долго разговаривать с нами на виду. Народец здесь, чтоб его черти забрали, не всем доверяет, и нам тоже. Зайдем, — Васин шагнул внутрь фермы.

— Он, — Кондрашов кивнул головой вверх, — предлагает ограничиться только запасами сена.

— Что?! — приглушенно спросил Васин. — Чем он думает? Через две недели самая дальняя отара вся передохнет, она уже напилась. А потом каждый день воронью будет пища!

— Ограничиться сеном! — оборвал Кондрашов. — Так незаметнее: присыпать и уйти. Зимой одна падаль будет в степи.

— А если продержатся на подножном корму, выдержит эта сволочная присыпка до следующего года? — зло спросил Кондаков. — Да с ней и возни уйма!

— Ну нет! Не за этим я болтался в этот проклятый шторм вместе с вонючими персами, чтобы только прогуляться здесь, — Васин чиркнул спичкой о коробку. Она переломилась пополам. — Через два дня мы с ним, — он указал чубуком трубки на Кондакова, — выезжаем к грузину Шалошвили… «ферму ремонтировать»! Ясно? Сматываемся отсюда. Здесь начнется падеж, все будет похоже на эпидемию, понимаете? Но могут быть поиски, вот тогда себя и покажите, отличитесь, лейтенант Кондрашов! Не пытайтесь возражать, — остановил он. — Будете держать нас в курсе всех событий. Учтите, это — последнее распоряжение центра.

Кондрашов склонил голову.

— Сегодня придется избавиться от одного чабана, черт его побери! Следит за мной. Вчера первый раз стал я капать из флакона, а он тут как тут. Пришлось хлюпнуть весь флакон, а кто знает, насколько дольше выдержит овечья печонка? Дозу выдерживает двенадцать дней, это я знаю, а сколько я плеснул? Ну, да ладно, увидим. Лучше бы он не попадался под руку, след будет… Но, на всякий случай, лейтенант, скажете на ферме, что выезжаете вы в двенадцать ночи. К этому времени, если он сунется за мной, нужен будет транспорт! Дальше распоряжения будете получать по ходу дела, а поговорите потом на свободе, за границей, времени у вас, Кондрашовых, — еще целая вечность! Пошли, Виктор Кудиярович, плотничать!

— Ну, иди, Матвей, потом поговорим, а?

Федор Терновский проводил взглядом согнутую фигуру мотоциклиста, мчавшегося, не разбирая дороги. Когда тот остановился около стога сена, Федор пошел тоже туда. Кондрашов, бросив короткий взгляд на чабана, продолжал осматривать пахоту.

— Из Бугрового? — подойдя вплотную, спросил Федор и указал на восток забинтованной рукою.

— Да. Осень, сушь страшная, решили проверить.

— Ну, ну… А что, вы недавно приехали?

Кондрашов рассмеялся. Отстегнув клапан грудного кармана, протянул удостоверение чабану и покровительственно похлопал его по плечу.

— Правильно, отец! Проверять надо, а как же? Здесь золотое дно… Скажите, у вас все старые зимовщики?

— Один впервые пришел, — Федор заложил за пояс руку.

— Кто? — заинтересованно спросил Кондрашов.

— Вон, около отары стоит, — кивнул Федор головой в степь.

— Как он… колхозник хороший? Дисциплинированный?