Григорий Володин - Синий луч

— Слушаю.

Вовка отошел от отца, стащил с себя рубашку и уселся на песок.

— Могу ли я задать несколько вопросов? — спросил Иванов.

— Прошу, — посматривая на сына, ответил Малахов.

— Откуда известно, что геолог Тропинин расстрелян фашистами?

— Из архивов гестапо, — подполковник чуть ссутулился.

— Когда?

— В ноябре 1941 года.

— В ноябре сорок первого… — медленно повторил Иванов и решительно заявил: — Этого не может быть!

— Как не может быть? — строго посмотрел на него подполковник.

— Я видел его в сорок втором году в Освенциме, — уверенно проговорил Иванов. — Собственными глазами видел. Меня выводили из пыточной, а его вели туда. Я видел его вот так близко, как сейчас вас. Здесь что-то не так.

— Вы один раз встречались?

— Мне этого вполне достаточно, ведь я хорошо знал Бориса Антоновича. Мы с ним работали вместе в последней экспедиции. Мне удалось бежать из Освенцима, я был командиром польского партизанского отряда…

— Та-ак… Вы утверждаете, что не ошиблись?

— Нет! Потом мы узнали, что Тропинина отправили в Майданек. Это было весной сорок третьего года.

— Благодарю, товарищ Иванов. Мы займемся проверкой.

Подполковник отвел домой Вовку. В кабинете, затребовав дело гестапо о Тропинине, внимательно просмотрел его. Выходило, что Тропинин расстрелян за отказ работать на Германию. Малахов снял трубку телефона, позвонил Галине Аркадьевне.

— Вы и сегодня на работе? — спросил подполковник.

— А вы? — засмеялась она в ответ.

— Мне, наверное, положено, — улыбнулся Малахов.

— Мне тоже. Дома никого — сын уехал по Донцу… — она помолчала, — путешествовать. Одной скучно.

— Галина Аркадьевна, мне надо с вами поговорить. У вас есть время? Не возражаете, если я сейчас зайду за вами и… — Малахов улыбнулся, — и провожу вас домой? Хорошо?

Подполковник выслушав рассказ Галины Аркадьевны о Борисе Антоновиче, о сыне, попросил разрешения забрать все письма мужа для ознакомления.

— Больше ничего нет? Записей каких-нибудь, заметок, рукописей? — спросил он. — Может, дневники?

— Нет, — грустно ответила Галина Аркадьевна. — Вот это последняя весть… — она указала глазами на зеленую записную книжечку. — До ее получения я все еще надеялась… И сама не знаю почему, а надеялась. Теперь никаких надежд.

— Да, — посочувствовал Малахов. — Вы говорите, когда они должны вернуться?

— Через неделю, Иван Андреевич.

— Так… Галина Аркадьевна, а по-вашему, Горчаков хороший человек?

— Если уж души мальчиков покорил, то должен быть честным, — улыбнулась женщина.

— Простите, Галина Аркадьевна, что побеспокоил. Наша работа такая. — Он забрал со стола все бумаги и попрощался.

— Иван Андреевич, — задержала его Галина Аркадьевна. — Там на конверте приписка какая-то… непонятная. Я не понимаю до сих пор, что он нашел? Я думаю, это он написал, когда вступил в армию. Ведь его не брали, он добивался.

— Спасибо вам, Галина Аркадьевна, — подполковник взглянул на грустное лицо Тропининой и подумал: «Приходится бередить рану, а она еще не зарубцевалась». Он благодарно пожал руку Галины Аркадьевны и вышел.

Перечитав все, чем он располагал, Малахов столкнулся со многими неясными вопросами. Началась кропотливая работа. Надо было многое проверить, домыслить или просто разгадать. Подполковник знал, что металл, названный Тропининым «санитом», уже добывают, правда под другим названием. Он справился, кто первый открыл его, и получил ответ, что наличие его в недрах земли ученые давно предполагали, а открыл Борис Антонович. Значит, запись в книжке сделана геологом после открытия. Отсюда следует, что записи о синем луче не просто мечта геолога, не выдумка, а действительность.

Фамилия и адрес хозяина записной книжки — Тропинина — были зачеркнуты, потом восстановлены. Лаборант утверждал, что это произведено совсем недавно. Пулевое отверстие книжки было свежим.

Полученные сведения о Горчакове не вызывали сомнений. В день приезда он прописал свой паспорт, стал на воинский учет. В селе, куда он ехал к знакомой с военных лет, было установлено, что там действительно жила женщина, которая переписывалась с офицером. Но к ней недавно вернулся из плена муж, и они завербовались на какую-то стройку. Односельчане ждали письма от них. Одно вызывало сомнение у Малахова — это желание Горчакова почаще бывать у Тропининых. Но разговоров о научных работах геолога он никогда не заводил.

Малахов боялся одним своим неосторожным шагом помешать раскрытию какого-то загадочного случая. Задержать Горчакова? А что это даст и, главное, какое основание? Только потому, что он привез книжку?.. А как же быть с Ивановым?