Эдгар Берроуз - Тарзан и потерпевшие кораблекрушение

– В таком случае, почему она находится в одной клетке с ним? – возмутилась миссис Ли.

– Наверное, ее туда бросили, как нас – сюда.

– Как же! – фыркнула Пенелопа Ли. – На мой взгляд, она выглядит распутницей.

– Эй! – прокричал Шмидт. – Сейчас будем кормить животных. Все, кто не на вахте, могут прийти посмотреть.

Перед клетками столпились ласкары, китайцы и кое-кто из команды яхты. Принесли еду и воду. Еда – отвратительное невообразимое месиво, содержание которого не поддавалось определению как на вид, так и на вкус. Тарзану кинули кусок мяса.

– Какая гадость, – фыркнула Пенелопа Ли, брезгливо отталкивая неудобоваримую пищу. В следующий миг ее внимание привлекло раздававшееся в соседней клетке урчание. Взглянув туда, она ахнула от испуга. – Посмотрите! – прошептала она дрожащим голосом. – Это существо рычит и ест мясо сырым. Какой кошмар!

– Я нахожу его очаровательным, – возразила Патриция.

– Бррр, – поморщился полковник Уильям Сесил Хью Персиваль Ли, – мерзкий тип.

– Гадость! – выпалила миссис Ли. Тарзан поднял глаза на Джанетт Лейон и подмигнул ей с еле уловимой улыбкой, тронувшей его губы.

– Вы и по-английски понимаете? – спросила она. Тарзан кивнул. – Вы не против, если я их немножко разыграю? – продолжала она.

– Пожалуйста, – ответил Тарзан, – сколько вам будет угодно…

Они оба говорили по-французски и шепотом.

– Ну и как? – спросила она по-английски достаточно громко, чтобы ее услышали в соседней клетке. – Капитан вкусный?

– Не такой вкусный, как швед, которого мне давали на прошлой неделе, – ответил Тарзан.

Миссис Ли побледнела, ее едва не стошнило. Она грузно осела на пол. Полковник, и без того слегка пучеглазый, вытаращил глаза, потрясенно глядя на соседнюю клетку. Подошедшая к нему вплотную племянница шепнула:

– Мне кажется, они нас дурачат, дядя. Я заметила, как он подмигивал девушке.

– Моя нюхательная соль! – простонала миссис Ли.

– В чем дело, полковник? – спросил Алджернон Райт-Смит из своей клетки.

– Этот дьявол ест капитана, – ответил полковник шепотом, который можно было услышать за квартал. Де Гроот усмехнулся.

– О Боже! – воскликнул Алджи. Джанетт Лейон отвернулась, скрывая смех, а Тарзан продолжал рвать мясо своими крепкими белыми зубами.

– Говорю вам, они насмехаются над нами, – заявила Патриция Ли-Бердон. – Вы не можете заставить меня поверить в то, что цивилизованные люди позволяют этому дикарю есть человеческое мясо, даже если он этого захотел бы, в чем я сомневаюсь. Когда эта девушка отвернулась, я видела, как плечи ее дрожат от смеха.

– Что это, Уильям? – вскричала миссис Ли, заслышав рев льва, донесшийся из трюма.

Некоторое время звери вели себя неестественно тихо, но теперь они проголодались, и недовольство льва спровоцировало остальных, в результате чего через несколько секунд воздух наполнился диким воем, от которого кровь стыла в жилах – раскатистое рычание львов, кашляющее ворчание тигров, отвратительный смех гиен, трубный зов слонов в сочетании с попурри из звуков, издаваемых животными помельче.

– О-о-о! – вскричала миссис Ли. – Как страшно! Уильям, немедленно заставь их замолчать.

– Хм, – произнес полковник без своего обычного энтузиазма.

Вскоре однако смотрители приступили к кормежке, и шум затих. Вновь воцарилась тишина.

Ближе к вечеру небо затянулось тучами, поднялся ветер, и с начавшейся качкой звери снова забеспокоились. Ласкар стал разносить по клеткам ведра с водой, минуя однако клетку, в которой сидел Тарзан. Матрос отпирал одну за другой двери, поднимая их вверх ровно настолько, чтобы протиснуть ведро, затем просовывал веник, которым заключенные должны были наводить чистоту. Хотя его и сопровождали два других матроса с ружьями, он не стал отпирать дверь в клетку Тарзана, поскольку Шмидт опасался, что тот совершит побег.

Тарзан всякий раз внимательно наблюдал за этой процедурой с самого начала своего появления на «Сайгоне». Он заметил, что воду всегда разносил один и тот же ласкар, и что вторично он появлялся, когда били четыре склянки во время первой ночной вахты с последней проверкой пленников. Во второй раз он приходил один, так как ему не нужно было отпирать клетки, но Шмидт на всякий случай снабжал его пистолетом.

В тот вечер, когда ласкар передал воду в клетку, занимаемую семейством Ли, полковник обратился к нему с просьбой:

– Стюард, – попросил он, – принесите нам четыре стула и коврики.