Айд Мус - Жан Дю Шан. Тысяча земных лет

Один корабль протаранил бриг «Меркурий». Тот хоть и был меньших размеров, он все же устоял, смог дать ответный, последний залп, затем на нем разразилась безжалостная битва.

Другой корабль приравнялся бортом с нашим. Капитан дал команду на последний залп. Пушки прогремели в упор, обрушив на корабль сотни ядер, в древесные клочья, разорвавшие их правый борт.

Они пошли на абордаж. Я до той поры не мог себе представить подобных воинов, одетых в черные доспехи с масками, у них не было мушкетов, они сражались, держа в руках два меча, один был длиннее другого. Они были обучены ремеслу убийства. Клинки в их руках становились их продолжением, они двигались изящно и грациозно. В отличие от наших моряков, редко державших саблю, которые били не глядя.

Эти воины неистово убивали наших людей. Я был безоружен, я хотел отойти, но споткнулся о тело лежавшего за моей спиной моряка и упал. Один из воинов вознес надо мной свой клинок, собираясь его на меня обрушить. Я видел, как в его клинке сверкнуло багровое отражение заходившего солнца. Будто закат этого дня становился закатом моей жизни. Но откуда-то раздался выстрел, сразивший того воина, не знаю кто выстрелил, но он спас меня тогда.

Я поднял голову и увидел стоявшего неподалеку Джанило, в его тело впились три стрелы, в руку, в плечо и в ногу, он обломил их, оставив наконечники в своем теле и буйствуя, свирепо продолжил битву, истекая кровью и, невзирая на полученные ранения.

Кто же эти неистовые воины, так хладнокровно убивавшие нас? Казалось им не было равных во владении мечом. Они не задумываясь рубили моряков. Их с трудом смогли остановить наши мушкетеры. Расстреливая их издали, они не давали им шанса атаковать клинками. Даже под натиском мушкетного обстрела, эти бесстрашные воины продолжали наступать, они приближались, крепко держа в руках клинки. Никто из них не дрогнул и не отступил, им неведом страх. Мушкетные пули пронзали их доспехи, они, падая на колени, пытались подняться и продолжить, но, увы, они, безмолвно увядая падали вниз. С одного из них слетела маска, я увидел, как искренне он улыбнулся, с невиданной радостью встретив свою смерть.

Нам с большим трудом далась победа. Если бы не пушки и мушкеты, мы бы были обречены на поражение. Наше численное превосходство абсолютное ничто, по сравнению с их безупречной техникой сражения. Ни один моряк нашего корабля, не обладает такими навыками, как те, которых победили не мы, а наше оружие.

Одного из этих воинов мы взяли в плен. Когда мы его нашли, он был без сознания. Видимо его отбросило взрывом, и он ударился головой. Его связали и поставили на колени. Он не сопротивлялся, он поднял голову и устремил свой взгляд в небо. Он, глядя на нас, широко и искренне улыбался. На него направили мушкеты. Он не боялся. Каждый моряк был готов разорвать его в клочья, за это нападение. Но я видел страх в их лицах, когда они смотрели на этого улыбавшегося в лицо смерти, воина.

Капитан приказал развязать его, а затем протянул ему короткий меч. Команда была в недоумении. Я услышал, как несколько моряков взвели свои мушкеты, у одного из них затряслись руки. В ответ на это, пленник уважительно поклонился. Затем он твердо сел на колени, держа в руке короткий клинок. На верхней палубе зависла тишина.

Моряки ждали, что он набросится на них, но этого не случилось. Он что-то произнес, а затем вонзил себе в живот клинок. Это по-настоящему напугало всех. Он поперхнулся от боли, издав при этом тихий, скрипящий по ушам стон. Джанило Галиэра стоял за его спиной, он поднес к его затылку мушкет и будто не желая слушать предсмертные стоны, выстрелил ему в голову, избавив его от мучений.

Позже, капитан рассказал мне, что слышал о бесстрашных воинах, живущих на востоке. Он не ожидал, что услышанные сказки о бессмертных воинах окажутся правдой. А увидев того, кто сам распоряжается своей жизнью, он добавил, что для него это честь, встретится с таким воином. Это прозвучало странно, ведь эти воины убивали его моряков.

Я вышел из тени роскоши и изобилия, оказавшись под ударом лучей жизни, теплых, горячих, порой пылающих, сжигающих и даже грохочущих как пушечные залпы.

Вкус жизни перестал быть прежним. Мне было грустно и печально, когда мы убирали тела павших в бою моряков. Я едва сдерживал слезы, когда оттаскивал тело Себастьяна. Совсем недавно мы вместе вязали узлы, а теперь, многие из них, пали в забвенье. Как жаль осознавать, что человек, с таким интересом поведавший мне о пении китов, никогда не промолвит ни слова. Теперь он будет жить лишь в нашей памяти.