Галина Батуро - История навыворот. Веселые рассказы и серьезные исторические исследования

Вмешивается представитель Центробанка, она же Моргана и мастер в одном лице, а стало быть заинтересована в игре, потому готова дать от себя еще десять марок. Так сказать целевая гуманитарная помощь на покупку Мордреда. Послы сникают, но делать им все равно нечего, и они соглашаются. Самая большая радость ждет того посла, что пошел за Мордредом – ему достанутся все пятнадцать марок, потому что его напарника мы убьем.

У нас тоска, как всегда бывает в период кризиса. Предлагаю устроить турнир. У наших ратников сразу вопрос: а что нам за это заплатят? Из каких шишей? Наемников я натравляю на Лионесс, пусть грабят. Было бы что. В Лионессе то же самое – все бедные, но свободные. Зато наши наемники напоролись на вооруженный отряд Лионесской гвардии. Их убили на наших глазах: они не успели забежать в ворота. Фиговые они ратники: убили всего двоих противников и трех коней. Лионесцы, такие же нищие как и мы, требуют плату за кровь. Двух девиц вместо двух погибших товарищей и шесть марок за коней по расценкам Мерлина. Двух девиц мы отдать можем: пусть их кормят лионесцы, но шести марок у нас нет. Зато есть кони. Предлагаем коня за коня, но лионесцам нужны марки. Они думают они у нас есть. Ха-ха. Наивные. Мы гордо отказываемся платить, и отряд врагов идет на штурм.

Битва! Это то, ради чего и затевается игра. Даже однохитовые менестрели, не умеющие держать в руках оружие, хватают копья. Мы опрокидываем неприятеля в ров, но и у нас есть потери. Это к лучшему, потому что прошел год и надо сдавать обеспечение. Слава Богу, большинство горожан перебиты, так что зерна хватает и на оставшихся и на посев. Являются родичи погибших наемников и требуют денег за верную службу своих братьев, а большинство наших верных ратников мертвы. Не было печали, черти накачали. Чтобы утихомирить разбушевавшуюся толпу, королева тратит последние деньги из казны. Все. Финансы запели романсы.

Какое там покупать приворотные зелья и заклинать мечи! Полное отсутствие платежеспособного спроса. Пробуем продать лошадей в Лионесс. Не покупают, им тоже нужны марки, а не лошади. Прошли слухи, что королева Лионесса продала излишки хлеба Мерлину. Это дало ему повод провести дополнительные денежные вливания в Лионесс. Он же заинтересован в торговле (смотри прейскурант). Моргана, будучи большим идеалистом, раздает забесплатно яды и противоядия. Да здравствует женская солидарность!

Нас опять пришли брать лионесцы вкупе с дикими кельтами. Они требуют все сокровища Камелота. Мы хохочем. Они воспринимают наш смех за издевательство и идут на штурм. Наши ратники погибают, так же как и королева. Меня, баронессу Лодину, берут в плен.

– Где деньги? – рычит предводитель войска.

Я развожу руками.

– Тогда возьмем хлеб! – решает он.

– Зерно все засеяно, – остужаю я его пыл.

Штурм произошел весной, до урожая еще полгода, поля зарастут сорняками и погибнут. В войске лионесцев брожение. Победившие воины возмущены до крайности: они потеряли треть рати, чтобы вместо добычи взять четырех девиц. От злости они жгут Камелот.

Прощай, родной город! Закономерный финал. Интересно, почему Павлов с Гайдаром не поиграли в ролевуху прежде, чем начать реформы в России?

С болью в душе, находясь в изгнании вдали от моей любимой Родины, взяла я в руки перо. Сердце обливается кровью, потому что я оставила Венецию в тяжелый час, и теперь могу только наблюдать за агонией некогда великого государства, погубленного злой силой. Мне не в чем себя упрекнуть. Разве лишь в том, что я предпочла жизнь – смерти, богатство – бедности, благородство – ничтожности. Моей жизни ничего не угрожает, я смогла позаботиться о себе и о своей семье. А государство? Разве может оно устоять, когда его глава – Венецианский дож одержим бесом? Демоны ликуют, видя гибель христианских душ, а сабли янычар рубят головы нашим несчастным подданным в Далмации. Кольцо врагов сжимается, республика теряет свои земли, а венецианский Совет занят внутриклановой грызней, не замечая, как вместо истиной власти, которую дает государственная мощь, в их руках остается лишь ее призрак, и сама верховная власть подчинена чуждой злой воле, на погибель всем.