Поль д'Ивуа - Тайна Нилии

Джон и Джек откланялись и, выйдя из приемной залы Сирдара, направились прямо в свои комнаты переодеться в дорожные костюмы и собрать чемоданы. Затем, простившись с почтенной мистрис Прайс, без всяких объяснений покинули резиденцию Сирдара и, миновав близстоящий дворец хедива, по бульвару Марс-Ель-Атика и мимо сада британского посольства и превосходной резиденции Ибрагима-паши и дворца матери хедива, вышли на набережную Кар-Ель-Аин, где стоял грандиозный дом Кедмоса. Широкие гранитные ступени, перерезая роскошный цветник, разбитый террасами, вели от самой террасы дома к водам Нила. У маленькой пристаньки стояла дахаби, на-рядно и кокетливо окрашенная в белое, с пунцовыми бортами и серебряными украшениями; на корме ее развевался трехцветный французский флаг.

Какое-то болезненное чувство сжало грудь Джека при виде этого флага; он готовился вступить, как враг, на это судно под французским флагом, когда, быть может, сам он был француз. И ему стало досадно на себя, что он принял поручение Сирдара.

На палубе дахаби стояли двое молодых людей в щегольских дорожных костюмах с усиками, закрученными «а-ля мушкетер», оба брюнеты, с живыми подвижными и добродушно-приветливыми лицами, по которым сразу можно узнать французов; оба они были чрезвычайно похожи друг на друга.

Они оживленно разговаривали между собой в то время, когда Джон и Джек подошли к пристани.

— Скажи, кузен Робер, теперь, когда «Ялла» уже готовится к отплытию, твоя решимость не покидает тебя? — спросил один из них.

— Да полно, уж не Лаваред ли ты? Уж не намерен ли ты отказаться от мысли изгнать отсюда англичан, которые порабощают этот прекрасный народ?

Арман Лаваред весело рассмеялся.

— Для меня, что охотиться на тигров в Бенгалии, что на англичан в долине Нила, решительно все равно! Но ты навязал себе на шею дело, в котором сам черт ногу сломит! У твоих людей нет оружия, нет организации!..

— Оружие будет, оно получается нами из Абиссинии!

— Будет , а у англичан оно есть, и все высшего качества и новейших образцов; словом, все выгоды на их стороне; мне-то это, конечно, все равно, но ты в этом деле рискуешь головой!

— Что ж из того! Зато, в случае победы, мне обещана рука прекрасной дочери Хадора…

На этом месте разговор их был прерван Джоном, который, даже не приподняв шляпы для приветствия, с обычной невежливостью англичан, которые вообще неохотно кланяются, произнес:

— Нам сказали, что дахаби «Ялла» отправляется сегодня к верховьям Нила! Брат мой Джек и я, Джон Лог, из Нового Орлеана, из Соединенных Штатов. Мы хотим ознакомиться с достопримечательностями этой страны и потому желаем быть приняты в качестве пассажиров на эту дахаби!

— Обратитесь к капитану и условьтесь с ним относительно этого, — сказал Арман Лаваред, — это касается его, а не нас!

Мнимые американцы отправились сговариваться с капитаном.

— Это превосходно, что случай занес сюда этих американцев; никто не станет подозревать в политических замыслах пароход, на который принимают посторонних пассажиров! — произнес Робер.

Арман ничего не ответил на это. По широкой гранитной лестнице спускались теперь две дамы в белом, в больших соломенных шляпах, вокруг которых вились голубые вуали. Одна из них была блондинка, с типичной красотой англичанки, когда англичанка бывает страсть как хороша; другая, смуглая и стройная, с большими темными глазами, полными задумчивой неги и огня, — красота жаркого юга. За ними торжественно выступало, упираясь на суковатую дубину, уродливое существо в красном фраке, расшитом золотыми галунами, и треугольной шляпе с плюмажем; то был Хоуп, громадный орангутанг, который, большими прыжками обогнав дам, раньше их очутился на палубе «Яллы» и, дружески пожав руку Робера, с распростертыми объятиями кинулся к Арману, к которому он питал особую привязанность. Теперь и дамы взошли на палубы. Смуглая Лотия подошла к Роберу и, протянув ему руку, тихо сказала: «Настает час, когда вы отдаетесь всецело моему делу, делу моего народа! Я знаю, что душа ваша слилась с моей душой, Робер, но все же в эту решительную минуту я хочу сказать вам, что если вы выйдете победителем, то назовете меня своей женой; если же будете побеждены, то я последую за вами повсюду — даже на смерть, и буду вашей подругой и здесь, на земле, и там, в царстве солнца!»

Робер склонился и запечатлел долгий поцелуй на протянутой ему руке молодой девушки.

— Пора в путь, друзья! — прервал их Арман, не желая давать им расчувствоваться.