Михаил Родионов: Самурай правой руки. Безликие. Книга 3

– Папа, смотри, она снова умерла…

– Да что такое с ней сегодня? Я не собираюсь нянчиться с больной, проще вышвырнуть ее за забор и пусть живет, как знает, – у нас не приют для больных и голодных…

Милка открыла глаза и попыталась понять, где она находится. Через некоторое время она обвела всех осознанным взглядом и поползла в тень. Некоторое время на нее не обращали никакого внимания – все ждали, чем закончится ее борьба между жизнью и смертью. Если бы в этот день нужно было выходить на работы под землю, то ее, скорее всего, просто прибили бы в сарае и выбросили в лесу, а на ее место взяли кого-нибудь из деревни.

Но сегодня работ не было, и у нее появилось немного времени, чтобы прийти в себя. Целый день она не могла даже привстать: сильно кружилась голова, а из раны на лбу постоянно сочилась кровь. Нога посинела и опухла еще сильнее. Когда стемнело, Милка доползла до тарелки с водой и выпила все, что там находилось. После этого ей стало немного лучше, и она смогла привести мысли в относительный порядок.

Когда в голове слегка прояснилось, она огляделась по сторонам. На глаза ей попался старый сарай, в котором были навалены старые вещи, выброшенные из дома. Милка долго смотрела на него и совершенно неожиданно для себя поползла на четвереньках к приоткрытой двери. Этот сарай никогда не запирался, так как там не было ничего ценного, и деревянная дверь едва держалась на петлях, готовая свалиться от любого дуновения ветерка. Милка проползла в щель от перекошенной двери и стала тщательно высматривать непонятно что. Она и сама не понимала, что делает и что ищет, но прекрасно осознавала, что если увидит то, что ей так нужно, то сразу же узнает это и поймет, для чего это ей так необходимо.

Ее ожидания оправдались через пару минут. Она остановилась у небольшой бочки, которая была наполнена короткими рейками. Милка выбрала две подходящие, по ее мнению, сняла со своей курточки пояс и, приложив рейки к больной ноге, крепко перетянула их поясом, смастерив таким образом своеобразную шину. Затем выползла во двор и принялась наощупь в полной темноте перебирать руками сорную траву, растущую вдоль забора. Через некоторое время она нашла именно то, что искала и, нарвав немного листьев, тщательно их пережевала и приложила получившуюся кашицу на рану на лбу. Эту процедуру она провела несколько раз за ночь, и к утру ей стало уже значительно лучше. Когда тошнота становилась совсем уж невмоготу, Милка, опять совершенно неожиданно для себя, ложилась на левый бок, вытягивала левую руку, а правую прикладывала к сердцу, и через некоторое время тошнота полностью уходила.

Когда стало светать, она спряталась в будке и целый день не выходила оттуда. Следующей ночью ей удалось немного попить и поесть, и к утру она уже полностью контролировала свое тело. Голова не болела и не кружилась, тошноты не было, кровь на лбу запеклась и перестала сочиться, а небольшой костыль, сделанный в сарае из подручных досок, позволял уже кое-как передвигаться. Она совершенно не понимала, откуда у нее могли возникнуть познания в области медицины – все это всплыло откуда-то изнутри в самый необходимый момент и, возможно, спасло ей жизнь.

По истечении двух дней, вечером, на крыльцо вышел хозяин и внимательно осмотрел двор – он искал Милку. Она, завидев его, выползла из собачьей конуры и встала, стараясь сделать совершенно здоровый вид. Хозяин скептически осмотрел ее и чуть слышно произнес:

– Работать сможешь?

– Смогу, – пропищала Милка и для пущей убежденности сделала несколько шагов, почти не опираясь на костыль.

– Если две ходки за ночь не сделаешь, то мне придется нанять другого человека.

– Я все сделаю, не волнуйтесь, у меня уже ничегошеньки не болит совсем…

– Смотри у меня, не посмотрю, что ты давно здесь живешь – выброшу, как собачонку, на улицу.

– Я буду еще лучше работать, только, пожалуйста, не выгоняйте меня на улицу…

– Ладно, там видно будет. Сегодня вечером пойдешь под землю… и чтобы работала, как и раньше, а то там тебя и закопаю…

– Да, сеньор…

Хозяин зашел в дом, а Милка с тихим стоном опустилась на землю. Нога болела так, что казалось, что вместо нее торчит раскаленная докрасна кочерга. О том, чтобы работать, не могло быть и речи, но у Милки было около часа, чтобы найти выход из сложившейся ситуации. То, что ее закопают или продадут в Штаты, если не выполнить план, она нисколько не сомневалась. Ей самой приходилось пару раз рыть могилы в лесу для людей, которых она видела еще два часа назад живыми и здоровыми, и угрозы хозяина были весьма убедительны.