Андрей Вичурин - Байт II

Я сам все никак не мог полностью принять все эти хроновыверты и гримасы пространства – времени. Как там сказал Леха? «Без ста грамм, не разгребешься?»

– Че зависли? – меня слегка понесло. – Наливай, поговорим, до зануды, до зари! Так и быть, расскажу я вам эту нереально виртуальную и, одновременно, не виртуально реальную историю. Потом, всем вместе, проще решение принять будет. Только уговор – Максу со Степкой сами все перескажете, а то я еще раз напиваться не хочу!

Антон.

Резиденция Демиурга.

Я сидел за кофейным столиком на одном из балконов, размышляя о кажущейся бестолковости бытия.

Внизу, ну или вверху. Для меня это уже не казалось важным. Я привык к тому, как в этом месте противоположности переходят друг в друга, порою совершенно неожиданно. Совершенно не так, как мы приучены воспринимать. Здесь нет четкой границы, видеть которую нас заставляют с рождения. Белое – черное. Низ – верх. Добро – зло. Любовь – ненависть.

Бред.

Здесь все условности воспринимались как бред.

В этом месте жила гармония, которая, как известно – суть упорядоченный хаос. А красота – всего лишь степень гармонизации, лишь баланс между хаосом и порядком, воспринимаемый каждым из нас по-разному. Потому и понятие красоты для каждого свое. Не бывает Всеобщей красоты, как и Всеобщей гармонии.

Здесь теплый звук ослеплял глаза, а яркая темнота оглушала мозг. Левый поворот приводил направо и наоборот. Тишина кричала в уши, а молчанье громко стучало в висках. Ажурные башни, ассиметрично разбросанные по окружности свивающихся в квадратные спирали крепостных стен, были до безобразия великолепны и монументальны. А сам замок, словно борец сумо, решивший уподобиться балетному танцору. Изящно и непоколебимо встал он на носки пуант и безнадежно пытается дотянуться отвратительно невесомыми пузатыми башнями до бесконечно близкого прекрасного неба. Царапая ими тяжелые пушинки облаков, с легкостью китов плывущих к сияющей всеми цветами спектра линзе горизонта. Я уверен, – где-то в окрестностях обязательно найдется огромное ничто в микроскопическом всем, и стоило ли удивляться прихотям хозяев, зная, что им по силам из Точек создавать Вселенные.

Тем не менее, внутри замка все было привычно, без всяких наворотов – переворотов, иначе, подозреваю, колбасило бы меня, как Незнайкиного друга, который «опасался, что вот-вот выскользнет из своих сапог и полетит в мировое пространство вниз головой, а сапоги останутся на Луне». Демиург пояснил, – интерьер, таким как мы его видим, делает наше подсознание, беспокоящееся о нашем психическом здоровье, хотя, в действительности все выглядит совершенно иначе.

Спасибо хозяевам и на том.

А снаружи господствовала воля Демиурга и противоположности перетекали друг в друга непостижимым, порою, я бы сказал, – противоестественным образом. Вот и я плакал, радостно грустя, и смеялся, печально радуясь. Утрирую, конечно, но примерно так можно описать мое минорное настроение.

Как бы тебе ни хотелось порой, чтобы то, что с тобой иногда происходит, не происходило никогда, – не взирая ни на что, оно все равно происходит, как бы тебе не желалось, чтобы оно никогда не происходило.

Или еще:

Оно, конечно так, ежели что, но те то чтобы вообще, дескать, только так, а никак иначе. А все-таки себе на уме подумаешь, а подумаешь, конечно, нехорошо – вот тебе и, пожалуйста!

Да, именно, – вот тебе и, пожалуйста! Как тут не подумаешь нехорошо!?

Жил себе, не тужил, пока геморроя не нажил. На ровном месте. То вампиром оказался, то зачали меня не в нужном месте не в нужное время, то маманя, чуть ли не принцесса, объявилась через двадцать пять лет, то батя – старше меня на мышиный волосок, кандидат в Демиурги. Миры тоже может создавать, не хуже некоторых. А я только и могу, что в роли сдерживающего фактора для Мира и Земли выступать, типа мезонной бомбы, на стопицот мильярдов мегатонн. Достанут, рвану так, – всю Галактику будут по пылинке собирать. А теперь вообще, – еще и ответственность за жизнь двух миров на меня навесили. Сферу им складывай воедино, видите ли… Тоже мне, нашли мастера по кубикам – рубикам!

Вновь появилось ощущение, что я упускаю или забыл нечто важное. Какие-то смутные тени воспоминаний о том, чего не могло или могло быть. Что-то связанное с противостоянием и борьбой за место под Солнцем.