Андрей Касс - Диссиденты

Я не экстрасенс. И вроде бы, не колдун. Я вам сейчас объясню, почему.

Экстрасенсы – просто-напросто сверхчувствительные люди. Они могут чувствовать ауры, а некоторые работать с высшими планами, выхватывая из них обрывки информации. Обычные же колдуны связаны своей аурой с физической подложкой мира и непосредственно на нее влияют. Файерболы, всякие молнии это их хлеб. Ну, еще порталы. Черные колдуны (мразь!) стремятся к тотальному могуществу, основанному на большой крови. На отнятой жизненной энергии. В далекой молодости (когда это было, неважно) я был пацаном-экстрасенсом, затем почти что стал колдуном. И скажу вам, неплохо получалось. Но здесь от меня потребовалась регистрация в Женеве с полной проверкой и сканированием. Я на такое не пошел. Какое-то время я был монахом, настоящим, но появились фундаментальные разногласия с церковью. Именно с церковью, а не с богом. С богом я, как вы понимаете, пока что не общался. Ибо еще живой.

Кто я? Я дипломированный психолог-пенсионер. Мне такое состояние нравится, и я его каждые десять-пятнадцать лет его продлеваю. С полной сменой документов и переездом куда подальше от предыдущего места жительства. И с каждым разом эта моя процедура проходит все проще. Опыт, знаете ли.

Большего пока о себе не скажу. Ибо сам не знаю. Опасно мне это знать. Но! Я знаю, как это узнать.

Вы еще не запутались, милый читатель? А ничего, то ли еще будет.

Пенсия. Тьфу на нее… Живу я на частные гешефты. Сегодня, к примеру, почти взялся ремонтировать сына некоего олигарха. Не публичного олигарха, нет – теневого. Он мне сам так сказал. Типа, я, дед, работаю в тени и с такими людьми связан, что тебе вся Россия мала будет спрятаться, ежели ты что-то там. Типа, припугнуть меня решил, гаденыш.

«Дед», это он про меня так из-за моих красивых бобровых седин. А я что. А я ничто. Вбил в каждого из троих – с ним в кабинете сидело двое телохранителей – по закладке ненанесения вреда собственной персоне, то есть мне любимому. А потом просто развернулся и ушел. И никто меня не останавливал.

Мои закладки, если он не найдет мозголома, держатся месяц. Может, даже чуть больше, но нельзя рисковать. Пока я ехал в электричке в свой городок, я уже обдумывал план переезда. Куда?… Вспомнилось название – Томск. Никогда там не был. Достал коммуникатор и полез в сеть. Болото, нефть, студенты. Весело. Вполне пойдет. Завтра туда и уеду.

Еще когда электричка тормозила у родного перрона, я опять увидел Его. Надоел. В сером плаще, в серой шляпе. Без телохранителей. Человек из тени.

Так. Накидываю на себя маску «ни страха, ни агрессии» и иду мимо. Он заступает мне дорогу и начинает очень натужно и очень медленно выдавливать из себя слова извинения.

Эк его припекло! А припекло ли?… Нет, что-то не то. Совсем-совсем не то. Ну не может, он извиняться, не умеет. Не тот у него архетип.

Тревога. Тревожный звоночек. Для меня.

Совершенно банальная история на моих глазах стала приобретать непонятный оттенок. Вопрос – должен ли я лезть в эту историю?

– Уважаемый… э-э… господин Миколайченко! – это я ему, – Я боюсь, что мне очень трудно будет оказать Вам необходимую помощь. Реабилитация несовершеннолетних требует чрезвычайно доверительных отношений между родителями несовершеннолетних и психологом. Вы же прибегли к грубому давлению, а стало быть, Вы мне до конца не доверяете. Я со своей стороны тоже не уверен, что Вы будете следовать моим рекомендациям.

– Мой сын уже совершеннолетний.

– И что? Мне очень жаль. Искренне жаль. Но я не вижу никакого смысла продолжать дальнейшие отношения.

И легкую такую закладочку-соглашалочку ему в голову. Пусть он со мной пока соглашается. А потом я совсем исчезну.

Понятно, что я контролировал этот процесс. И вот тут-то меня пробрало. Моя закладка сформировалась и тут же сама собой распалась. Как бы растаяла. И закладки ненанесения вреда, которую я ставил в кабинете, тоже не было.

– Вот же… блях-тарабах!! – заругался я про себя. С чем я столкнулся, а главное с кем? Это какой монстр стоит за Миколайченко? И зачем, скажите пожалуйста, ему я? Непонятно и интересно. Очень интересно.

Я постоял и немного посоветовался сам с собой. «А если спросить?», – выдал неожиданную рекомендацию мой внутренний голос. И я спросил.