Геннадий Авласенко - Дикие кошки Барсума

– Это всё? – подчёркнуто-вежливо поинтересовался Холин, ещё ближе пододвигая к себе бумаги. – Извини, но я планировал сегодня проверить наш месячный баланс. Скоро конец квартала.

– Я помню! – буркнул Скрайф, поднимаясь. – Просто… дело в том, что эта женщина… она заявила вдруг мужу, что когда-то жила во дворце…

Скин проговорил это так, не думая даже, что Холина хоть каким-то образом заинтересует это его сообщение… впрочем, оно его и в самом деле не особенно заинтересовало…

– Вот как? – безразлично проговорил Холин, поднимая голову от бумаг. – Возможно, и жила. И что?

И, не ожидая даже ответа на свой, чисто риторический вопрос, вновь уткнулся в бумаги.

– Но ведь тогда… – вернувшись к столу, Скрайф, вторично опустился в кресло, – …тогда мне не совсем понятна одна вещь…

– Какая именно? – поинтересовался Холин, лениво перебирая бумаги.

– Разве среди женщин, которых нам поставляют… – запнувшись, он умолк на мгновение. – Я-то всегда полагал, что наш «товар» приобретается на отдалённых небогатых планетах, среди социальных низов общества…

– В основном, оно так и есть! – И вновь в ровном, размеренном голосе своего собеседника послышалась Скрайфу и неприятно резанула его слух почти неприкрытая издевка и, одновременно, насмешливая какая-то снисходительность, что ли… – ФИРМОЙ налажены устойчивые контакты со своими агентами на таких планетах и потому она имеет возможность целиком легально приобретать там женщин. Но… – Холин умолк на мгновение, вздохнул. – Бизнес – есть бизнес!

– Не понимаю, – сказал Скрайф, и Холин внимательно на него посмотрел. Внимательно и с каким-то даже недоумением.

– А что тут понимать! – проговорил он сухо. – Часть «товара» нам поставляют пираты, и притом весьма дёшево. – Он замолчал, несколько театрально пожал плечами. – Согласись, среди такого «груза» можно встретить кого угодно!

– Даже принцессу? – спросил Скин.

Холин вторично пожал плечами.

– Причём тут принцесса? Во дворцах живут не только принцессы! Обслуживающего персонала там, согласись, куда больше, нежели самих принцесс!

Он замолчал, показывая всем своим видом, что разговор окончен. Но Скрайф всё ещё продолжал сидеть неподвижно.

Нельзя сказать, что он впервые услышал о тесных связях ФИРМЫ с пиратами. Это не являлось большим секретом ни для кого из сотрудников ФИРМЫ, начиная от высшего его руководства и заканчивая самыми последними клерками отделений. Но одно дело – слышать об этом так, краем уха в дружеских разговорах с коллегами, и совсем другое – если представить, как оно происходит на самом деле…

Вздохнув, Холин, в который раз уже, отодвинул в сторону бумаги.

– Во всяком случае, если ты настаиваешь, я могу просмотреть полную документацию той партии. Ты помнишь номер этой женщины?

Скрайф машинально назвал номер, который, в свою очередь, услышал от фермера. После этого он встал, вновь возвратился в свой кабинет и нетерпеливо вытащил из потайного ящика стола полную бутылку с таким необходимым ему сейчас напитком.

– Что мы делаем?! – с горечью шептал он в редких промежутках между глотками. – Как можем мы творить такое?! Все мы преступники… все: и я, и Холин, и Том… и вся наша паршивая ФИРМА! Все мы преступники и нет нам прощения… никому из нас… нет прощения… никогда… никогда…

Когда О’Нил отдавал последние распоряжения своей до крови избитой рабочей жене, у него даже тени сомнения не возникало в том, что женщина сразу же кинется исполнять эти распоряжения. Как же иначе! И не просто исполнять, а исполнять исправно и добросовестно, и выполнит всё, что от неё требуется. Так было всегда. Для этого, в конце концов, и предназначались рабочие жёны на Агрополисе!

Но на этот раз фермер ошибся.

Рабочая жена О’Нила не стала ничего прибирать в комнате. Тем более, не пошла она во двор, управляться по хозяйству. Превозмогая боль, избитая, почти искалеченная женщина, шатаясь, подошла к большому белому креслу у стены, опустилась в это кресло, да так и застыла в полной неподвижности, обхватив голову руками.

Сидеть в белом кресле запрещалось всем, кроме самого хозяина. Это было его личное кресло… тем более, запрет этот касался рабочей жены, и до сегодняшнего дня женщина ни разу не нарушила строгий этот запрет (как и многие другие запреты, кстати). Сейчас же она, словно нарочно, опустилась именно в это кресло, совершенно не думая о том, что запачканная её кровью накидка никак не прибавит кротости и покладистости и без того уже чрезмерно разъярённому фермеру.