Барталомей Соло - Пусть вспыхнет пламя

Он бросил пакет с продуктами на кровать, стянул пропахшую мусором и потом рубашку, футболку, сбросил джинсы и ботинки. Экраны транслировали бейсбольный матч в прямом эфире, предлагая сделать ставки. Всего три пункта рейтинга на команду-аутсайдера могли превратиться в целых шесть очков. Тони прошёл за стекло, в ванную, и включил воду. Активировался таймер, который позволял пользоваться горячей водой не более пяти минут. Тони забрался в душ и наскоро помылся. На стекле проявилась проекция с рекламной кампанией нового средства для бритья для тех, чей рейтинг был ниже сорока. Тони вытерся, натянул чистые джинсы и новую футболку.

На одной из стен в комнате висела картина, изображающая симпатичную девушку с крыльями на фоне огненного круга. Она была облачена в чёрное, в руках держала лук, а за спиной её виднелся колчан. Нижняя часть картины была оборвана. Изображение это ему когда-то подарил Дон, сказав, что оно многое для него значит. Тони часто смотрел на эту девушку, безусловно красивую, и никак не мог понять – кто она. Красота её, и в то же время опасность, манили его. К тому же картина выполняла полезную функцию. Тони подошёл ближе и надавил на картину так, что она слегка погрузилась вглубь стены. Что-то внутри щёлкнуло, и часть стены отошла, образовывая щель. Тони зацепился за щель пальцами и отодвинул дверцу. Образовалась ниша размером с человеческий рост. В нише виднелись полки, забитые под завязку книгами. Тони пробежался глазами по своей коллекции – «Властелин Колец» Толкиена, «Портрет Дориана Грея» Уайльда, «Война и Мир» Толстого, «451 градус по Фаренгейту» Бредбери, Собрания сочинений Омара Хайяма, Философские трактаты Канта и Конфуция, Чехов, Диккенс, Мартин, Дюма, Мо Янь, Пушкин, Ремарк, Шекспир, Флобер, Фолкнер, Хемингуэй и десятки, десятки разных фамилий и названий, которые простым людям были неизвестны. Тони потрогал кончиками пальцев переплёты, взял том Толстого «Война и мир», пролистал книгу, испещрённую сотнями закладок и пометок, а затем аккуратно убрал её на место. Он походил по квартире, заглянул в зеркало, увидев в нём бледное лицо мусорщика с рейтингом в тридцать шесть, бросил ленивый взгляд на экран, где транслировался матч, а затем буркнул себе под нос:

– К чёрту всё.

И покинул квартиру.

Смеркалось. Вечер вплотную вступал в свои права, прогоняя людей с улиц и площадок возле подъездов. Тишину прерывали лишь рекламные слоганы, доносящиеся из динамиков на столбах, да редкий вой полицейских сирен где-то на верхних магистралях. Тони быстрым шагом направился в сторону единственного в А-17 сквера. Сквера имени второго губернатора города Тридцать Два – Дэвида Вайса. В те времена люди ещё носили фамилии вместо идентификационных номеров. Место было тихим и странным – вся зелень, которая только была в бетонных массивах А-17, скапливалась именно здесь. Деревья, кустарники и трава – приятное напоминание о том, что планета Земля некогда всё же была зелёной. До сквера было минут двадцать – мимо жилых кварталов, префектуры и музея Рабочих. Тони вышел на площадь имени Филимона – одного из четырёх выдающихся учёных, которые изобрели ПАЧ, то есть устройство, отвечающее за рейтинг и систему начисления и списывания баллов. В каждом городе была улица, площадь, бульвар или проспект, носящие имя великого учёного. В центре площади, утопающей в глубине сквера, тёмным пятном возвышался на добрые десять метров бронзовый фонтан в виде трёх рук, тянущихся к небу. Руки были грубыми, виднелись мозоли, морщины и царапины, а ногти были неухожены и обломаны. Монумент символизировал сплочённость рабочего класса, который «трудится во благо всего человечества». Подобные памятники можно было встретить в каждом районе: офицеры получали свои, обязательно на тему войны и храбрости, у докторов были собственные – во имя спасения жизней, а для спортсменов строили монументы, символизирующие важность их деятельности для всего населения. Фонтан на площади Филимона не работал уже несколько месяцев – говорили, что казну района растратили ещё в конце того года и теперь власти всячески старались сэкономить на электричестве и водоснабжении, дабы не попасть в чёрный список Совета Правления. Отношения с Центром для местных чиновников были превыше всего – ради них рисовались вымышленные цифры, подстраивались события, приукрашивались доклады. Сплошные достижения и ни одной оплошности. Лицемерные отношения, на которых строилась вся государственная власть, где обе стороны не в силах были признаться в своей несостоятельности, а все вокруг были обязаны им подыгрывать.