Олег Паринов - Когда умолкает флейта. Повесть и рассказ

– Кто вы такой? – грозным голосом спросил я непрошеного визитера, внутренне негодуя за ущерб, причиненный домашнему имуществу. – И как оказались в моем доме?

– Я постучал, – хриплым голосом ответил тот. – Дверь была открыта, и я вошел. А чтобы рассеять ваше недоверие, добавлю: это я прислал вам тот старый дневник Карваля.

– Так это вы – автор этих бесценных заметок? – тут же забыв обо всем на свете, горячо воскликнул я. – Чем же закончилась та давняя история?

Ранний гость вновь задвигался под своим просторным плащом и глухо закашлялся.

– Вы не могли бы растопить камин? – извинительным тоном прохрипел он. – На улице сегодня дождливо, и я, пока к вам добирался, весь вымок. Как бы ни заболеть…

– Конечно, конечно, мистер…

Пауза затянулась. Я терпеливо ждал.

– Себастьян де Байстен, – наконец, натужно хрипя, представился незнакомец и вновь зашелся сиплым кашлем.

«Судя по всему, у него сильная простуда», – с невольной жалостью подумал я, и, сложив дрова в камине, разжег огонь. Вскоре пламя жадными языками охватило всю поленницу. Дрова начали весело потрескивать, и от очага пошло приятное тепло. Комната стала постепенно нагреваться.

С противным скрежетом, елозя ножками по полу, де Байстен подтащил кресло ближе к камину и устало откинулся на кожаный подголовник. Длинный нос гостя кривой пикой задрался к потолку, как будто пришелец увидел там что-то для себя интересное. От промокших шляпы и плаща начал подниматься пар. Некоторое время мы молчали. Я терпеливо ждал, когда мой новый знакомый назовет причину столь раннего визита. Но тот упорно молчал, пристально рассматривая потолок.

– Могу ли я предложить вам чаю? – нарушив тишину, поинтересовался я.

Де Байстен рассеянно кивнул и опустил свой взгляд на пылающий в камине огонь.

– А нет ли у вас чего-нибудь покрепче? – вдруг, словно очнувшись, спросил он. – Боюсь, я все-таки простудился. Не помешает немного согреться.

– У меня имеется бальзам на травах и выдержанный коньяк, – после короткой паузы предложил я на выбор.

– С удовольствием попробую и то и другое, – деликатно кашлянув, оживился гость.

«Надеюсь, я не ошибся, сразу не выставив за дверь эту подозрительную личность», – зашевелились у меня в голове смутные опасения. С беспокойством поглядев на посетителя, ваш покорный слуга проследовал на кухню. Готовя чай, я невольно прислушивался к звукам в соседнем помещении. Чуть погодя там скрипнуло кресло, а когда хозяин, то есть я, обеспокоенно заглянул в комнату, то оказалось, что это де Байстен всего лишь вытянул ноги к огню. Вскоре чайник закипел. Следуя законам гостеприимства, автор этих строк принес с кухни чайные принадлежности и бутылки с горячительными напитками. Накрыв столик рядом с гостем, я расположился в кресле напротив, приготовившись стойко вынести все выпавшие на это утро испытания. «В крайнем случае, – думал я. – За книжным шкафом стоит мой старый боккэн 1 1 Боккэн – деревянный макет меча, используемый для тренировок в японских боевых искусствах. ».

Не скрою, заявление де Байстена о дневнике вызвало у меня чувство сродни азарту охотника, услышавшего хруст валежника под лапой хищного зверя, или восторгу рыболова, почувствовавшего на крючке приятную тяжесть крупной рыбы.

Согретый теплом камина гость снял шляпу, размотал шарф и опустил воротник плаща. Моим глазам предстало обличье странного визитера. На вид ему было лет пятьдесят. Вытянутое книзу лицо де Байстена дышало скрытым благородством, но выглядело чрезвычайно бледным, вероятно, вследствие простуды. Длинный нос совершенно не портил общее впечатление. Высокий, открытый лоб подчеркивали тонкие, вразлет брови. Круглые светло-карие глаза загадочно поблескивали в свете пламени камина. Один из уголков тонкогубого рта был искривлен вниз, как будто его владелец постоянно в чем-то сомневался. Под шляпой оказались спрятаны снежно-белые волосы. Освобожденные из плена, они ровными прядями упали на узкие плечи.

Рукой в серой замшевой перчатке де Байстен уверенно взял со стола стеклянный графин и наполнил рюмку настойкой. Я, не желая стеснять гостя излишней опекой, предоставил ему полную свободу действий, а сам занялся приготовлением чая. Де Байстен, прищурившись, посмотрел содержимое рюмки на свет, а затем, вежливо кивнув в мою сторону, одним ловким движением опорожнил сосуд. Еще больше скривившись, так что уголок тонкого рта, казалось, соскользнет с подбородка, он закусил кусочком печенья и расслабленно откинулся в кресле. Вновь повисла пауза. Медленно текли минуты, отмеряемые убаюкивающим тиканьем стенных часов. Я, не спеша, глоток за глотком, пил чай, глядя на пожираемые огнем поленья в камине. Дрова быстро прогорали, превращаясь в золу. Взяв в руки кочергу, я поворошил жаркие угли. Пламя разгорелось ярче, выстрелив вверх снопом алых искр.