Александр Охотин - Сначала была война

Когда друзья вышли в вестибюль, у них на пути нарисовался Марьин. Нарочно ведь поджидал, гад.

Преградив путь, говорит Ромке:

– Ну чё, гусь, будешь извиняться?

Ромка сначала растерялся, но быстро нашёл, что ответить. Говорит Марьину:

– Я, во-первых, не гусь, а во-вторых…

– Я сказал, гусь, значит, гусь! – перебил его Марьин.

– Коля Ромке:

– Ром, не связывайся. Делай, что он скажет.

Но Ромка снова говорит Марьину:

– Повторяю. Во-первых, я не гусь, а во-вторых, за что это мне извиняться?

– Ты чё, забыл?! – орёт Марьин. – Кто назвал меня вором?!

– А меня кто?!

– Так ты и есть вор! Мильтон про тебя всё рассказал!

– А ты видел, как я воровал?!

– Слышь, ты! Мне некогда с тобой базарить! Будешь извиняться, или нет?! А то ща ввалю неслабо!

Коля Ромке:

– Ром, не спорь с ним. Побьёт.

– Пусть попробует! – ответил Ромка. – Умру, но не сдамся!

– Умрёшь, если не извинишься! – «обнадёжил» Марьин.

– Ты сам извинись! – со злостью сказал Ромка. – И за обзывательство, и за то, что ударил!

– Чего?! Чего ты вякнул, букашка?

– Сам букашка! – ответил Ромка.

Марьин подскочил к Ромке и повалил его на пол. Ромка увидел летящий прямо в лицо кулак, но движение кулака вдруг замедлилось, почти остановилось. В этот же миг Ромке, как год назад, привиделась летучая повозка и девочка на ней.

– Не бойся, Рома, ты справишься, – сказала девочка. – Я снова зарядила тебя энергий. Проучи этого хулигана. Видение исчезло, а в Ромку влилась невиданная сила. Он подумал в тот раз, что это от злости.

Ромка двумя руками обхватил руку Марьина за запястье и, что есть силы, сжал её, остановил. У Марьина в руке что-то хрустнуло, и он вскрикнул от боли. Марьин попытался вырвать руку, которую держал Ромка, но не смог этого сделать.

Ромка поднялся на ноги, с силой откинул руку Марьина. Нет, не только руку, потому что Марьин вслед за рукой по инерции отлетел к стене. Испугался, но снова пошёл на Ромку. Ромка, подпрыгнув, обхватил Марьина за шею. Марьин, упал на спину. Ромка, усевшись на него верхом, вцепился ему в волосы и с неожиданной для себя силой прижал его головой к полу. Марьин пытался вырваться, но у него ничего не получалось. Тогда он стал что есть силы колотить Ромку коленями по спине, а руками продолжал пытаться освободиться от Ромкиной железной хватки.

От ударов по спине снова заболело в груди. После каждого удара боль усиливалась, но Ромка не сдавался. Он ещё сильнее прижал голову Марьина к полу. Марьин взвыл от боли, а Ромка говорит ему:

– Проси прощения за вора!

– Гусев! Прекрати немедленно! – услышал Ромка испуганный возглас Марины Ивановны. Ромка отпустил Марьина, поднялся. В руке остался клок волос. К боли, появившейся от ударов по спине, добавилась боль в правой руке.

Коля и Васька стояли чуть поодаль со странным выражением на лицах. Это было что-то среднее между удивлением и восторгом.

Марьин тоже поднялся с пола. Вид у него был испуганный, недоумевающий. Аккуратно причёсанные до этого волосы, были растрёпаны и торчали во все стороны. По выражению лица Марьина было видно, что он не может понять, как Ромка с ним справился.

Снова видение – летучая повозка. Голос девочки:

– Рома, восстанови энергию.

Пауза. Потом снова:

– Восстанови энергию! Ну восстанови же энергию! Ведь сразу всё пройдёт!

Снова пауза, а потом:

– Ну как хочешь, – и повозка исчезла.

Марьин стоял теперь чуть позади от Марины Ивановны, а та продолжала кричать:

– Как это понимать, Гусев?! Что ты вытворяешь?! Правильно говорил милиционер, что в колонии тебе место!

– Марина Ивановна, Марьин сам первый полез, – пытался заступиться за Ромку Коля.

– Ага, первый, – подтвердил Васька. – Мы видели.

Марьин погрозил Коле и Ваське кулаком.

– Не знаю, кто первый, кто второй, но я видела, что вытворял Гусев! – ответила воспитательница. – А ещё от физкультуры освободили! Симулянт! Сейчас соберём педсовет, и будем решать, что с ним делать!

– Делайте, что хотите, – тихо сказал Ромка. – Можете хоть застрелить.

– Что-что?! Ты ещё и дерзить вздумал?!

– Ничего я не вздумывал. Просто мне уже всё равно.

***

На сбор педсовета не ушло много времени. Через полчаса все воспитанники были в так называемом актовом зале. Вход туда был из вестибюля, через дверь в левой стороне.

Актовый зал и правда оказался залом. Не то что обеденный. Как в кино или в театре. Там была и сцена, и белый экран на задней стене за сценой, и «киношные» кресла. Кресла были составлены вплотную около дальней стены, но их быстро расставили рядами и усадили на них «зрителей» – воспитанников. Напротив рядов кресел, почти около сцены, поставили длиннющий стол, за которым уселся весь «педагогический коллектив» во главе с Вячеславом Дементьевичем.