Павел Кувшинов - Кошка Соня и Последняя сосиска

И тем не менее восемь из них уже смогли забыть о мелких разногласиях, причем сплотил их, сам того не желая, именно Альфонсо.

В отличие от своего отца, Барсика XIII, который правил по совести и ненавидел бюрократию во всех ее проявлениях, Альфонсо, едва надев корону, поспешил издать ряд сомнительных указов. И если некоторые из них были, в сущности, безобидными (например, обязывали всех котов обращаться к монарху не иначе как «Ваше Замурчательство»), то другие вызвали немало протестов и недовольства – как среди советников, так и со стороны простого народа.

В частности, один из указов учредил кошачий суд. Судебный процесс был достаточно банален: истец с ответчиком становились в позу, выгибали спины, а затем просто орали друг на друга. Виновной признавалась сторона, переходившая от показных угроз к физическому воздействию, что прямо запрещалось судебными правилами, а также сторона, решившая спастись бегством – что было не только противозаконно, но и считалось признаком дурного тона.

Однако не в кошачьей природе спокойно наблюдать за сварой сородичей, и поэтому на практике большинство судебных заседаний заканчивались всеобщей грызней. Причем ее инициатором чаще всего выступал сам судья или кто-то из присяжных. И если раньше все мелкие бытовые споры и конфликты горожане разрешали самостоятельно, то теперь закон обязывал котов непременно обращаться в суд. Во время же заседаний одна единственная ссора порождала еще с десяток новых конфликтов.

А совсем недавно Альфонсо решил ввести нормированный рабочий день. И это при том, что коты работали не столько ради выполнения вверенных им обязанностей, сколько для того, чтобы им было чем себя занять. Горожане приходили на работу когда хотели и уходили с нее в таком же порядке. Но теперь для каждой профессии закон закреплял конкретную продолжительность рабочего дня. Стоит ли говорить, что до этого указа большинство муррсийцев никогда и не думали следить за временем.

По всей видимости, именно этот указ стал последней каплей для восьмерых членов королевского совета. И глядя на то, как они оккупировали королевскую резиденцию, Арчибальд задался вопросом: сколько еще понадобится глупых решений короля, чтобы убедить оставшихся советников присоединиться к своим коллегам, начавшим открыто проявлять свое недовольство? И как скоро взбунтуется простой народ, если следующим своим решением Альфонсо, скажем, введет комендантский час?

Но, чтобы ни произошло, случится это точно не сегодня.

Будучи генералом, Арчибальд должен был уметь просчитывать действия врага наперед, и пусть этим врагом сейчас являлись королевские советники, его задача оставалась неизменной. Он всегда умел неплохо читать котов; короткого знакомства хватало ему для того, чтобы понять, что за личность перед ним. А уж предугадать, чем закончится маленький бунт советников, можно было и без знаний стратегии и военного дела.

Советники были котами, а всем котам быстро приедалась однообразная деятельность. Покричав еще какое-то время, они оставили бесполезную затею и удалились прочь, так и не добившись желаемого результата.

* * *

Позже, в тот же день, король Муррсии в сопровождении генерала и двух десятков гвардейцев отправился в знаменитый на все королевство драматический театр, чтобы принять участие в очередном спектакле, где правитель исполнял главную роль. К слову, знаменитым театр стал после того, как горожане поняли, что второго подобного заведения в Муррсии, скорее всего, никогда уже не будет.

Альфонсо считал себя великим актером, чье мастерство могло сравниться лишь с его красотой. И он действительно обладал определенным талантом, помогавшим ему легко входить в нужные образы. Вот только Альфонсо не был бы собой, не изврати он даже это, столь похвальное начинание.

Король регулярно исполнял главные роли в спектаклях и мюзиклах. Руководство театра не смело отказать монарху в его желаниях, и поэтому им приходилось писать сценарии с учетом тех персонажей, которых предпочитал играть Альфонсо. А он чаще всего исполнял роль самого себя, короля Муррсии. И чтобы у руководства театра не возникло однажды мысли воспрепятствовать его актерской карьере, он издал указ, закрепляющий права своего альтер-эго.

Так что, пожалуй, не стоит удивляться тому, что находились коты, недовольные текущим положением дел в королевстве.

Итак, каждый в театре – от директора до последнего зрителя – обязан был воспринимать Альфонсо исключительно как актера, пока тот изображал на сцене себя же, но в качестве короля. Любое ослушание могло навсегда закрыть двери театра перед носом виновника. Но, что самое удивительное, несмотря на весь этот абсурд, выступления монарха нашли отклик у многих зрителей, и у него появилось немало преданных поклонников.