Екатерина Галиева - Берегиня Чёрной Поляны

– Дым… А ведь правда словно дымом потянуло. Добрый знак. – Берегиня распрямила спину и подвинулась чуть ближе к валуну, у подножия которого разложила подношения на плоском камне и запела предрассветную песню.

Мелодия протяжно и тоскливо выписывала в морозном воздухе узоры заклятья. Дыхание срывалось с бледных русалочьих губ, превращалось в снежинки и оседало на серый суконный плащ, на тонкие кисти рук, сжатые в кулачки под грудью, на косу и тонкий завиток, выбившийся из косы над ухом, на песок, и на стылые камни, что никак не собирались становиться кошкой.

Берегиня приходила сюда уже сорок раз и сорок раз обращалась она с призывом, но гора молчала. Не хотела появляться покровительница горняков у берега моря.

Берегиня распечатала последний пузырёк с маслом оливы и плеснула на щербатый камень в центре пентаграммы. Уколола палец на левой руке и начертала по расплывшейся лужице водяной знак.

– Явись, Матушка всех духов земных, Владычица недр и хранительница жил рудных. Призываю тебя со всем смирением и покаянием, – шептала она, наблюдая как камень словно губка впитывает в себя масло. Вот уже и следа не осталось от тёмной лужицы.

В наступившей тишине над раздвоенной вершиной горы появилось холодное мерцание. Оно разгоралось медленно и неуклонно, пока не поднялось высокими чуть колышущимися языками пламени метра на три над грядой. Берегиня вскочила на ноги. С трепетом и восторгом она вглядывалась в оживающие скалы.

– Мряу, – раздалось откуда-то справа. Майя вздрогнула и оглянулась. Метрах в трёх от неё сидела рыжая пушистая кошка. Она придирчиво разглядывала девушку синими, пронзительными глазами, такими яркими, что казалось будто, они светятся сами собой.

Мряу, – повторила кошка и обвила лапки хвостом. – Что ты мне принесла, водяница? Рыбки или молока морских коров?

Майя легкой тенью скользнула к камню, где был устроен ритуальный алтарь и подхватила с треноги пинакион с кусочками запечённой камбалы и кефали. В углублении блюда маслянисто поблескивала в свете раннего зимнего утра лужица пряного соуса. Кошка принюхалась, спрыгнула на песок и басовито урча направилась к склонившейся в поклоне берегине. Майя опустилась на колени, отточенным круговым движением укрепила пинакион на песке и достала из-за пояса другое блюдце и бутылочку зелёного стекла.

Кошка неспеша принюхалась и искоса взглянула на девушку.

– Ну и что же ты от меня хочешь? – промурлыкала она.

– Помоги мне, Государыня Кошка, – начала чуть слышно берегиня, – Я уже полгода как в ученье к морским фейри 4 4 Фейри – в кельтском и германском фольклоре существо, обладающее необъяснимыми, сверхъестественными способностями, ведущее скрытый образ жизни. отдана. Дедушка Водяной говорил, что за пару месяцев мы всю науку их освоим и домой вернёмся. Но Мадам Мелюзина не желает принимать наш экзамен. Всякий раз придумывает или новые условия задачи, или время на работу сокращает. Не отпустит она нас домой так просто, а меня в Чернушке парень ждёт.

Майя осеклась и замолчала. Непослушными, замёрзшими руками она принялась распутывать обвязку на залитом сургучом горлышке бутылки. Туго скрученная нить поддавалась с трудом. Но водяница даже обрадовалась этому, склонилась к ней пониже, чтобы Кошка не увидела пылающих словно маков цвет девичьих щёк. Наконец по воздуху разлился аромат лесного зелья. Так пахнет летом у ручья багульником и мятой, земляникой, иван-чаем и ещё чем-то не весть чем, но таким родным… Берегинька закусила губы, чтоб не разреветься от тоски по дому и, наполнив блюдце, пододвинула его кошке.

– Угощайся, Государыня Кошка. Это я с собою привезла. Ты попробуй. Вкусно, очень. – берегиня снова замолчала.

Не спешила говорить и Кошка. Только кончик хвостика подёргивался недовольно, да подрагивали ушки нет-нет.

«Не поможет, – обмерла совсем берегиня, – не подскажет, как мне из беды моей выпутаться». И горячие слёзы полились из её глаз.

– Полно сырость разводить, – проворчала Кошка, – Набралась смелости ко мне за советом прийти, имей смелость и услышать его.

Берегиня смахнула слёзы рукавом, подобралась вся. А кошка, словно и не видя её усердия приступила к трапезе. И нисколько не смущал Хозяйку кладов земных подкрадывающийся рассвет, и не отвлекали её разыгравшиеся на море волны. Знай себе уписывала рыбку за рыбкой и пока не вылизала пинакион дочиста не успокоилась. Сыто потянувшись, подошла к поставленному поодаль блюдцу с зельем. Обмакнула усы, зажмурилась и запела, замурлыкала. Потом словно с сожалением большим взглянула на девушку и вдохнув сказала.