Ольга Лемановская - Сокровища Креста

Вика пришла около семи, открыла дверь своим ключом. Чипка молнией метнулась в прихожую, как будто и не спала только что.

– Мам, привет! Как вы тут? Скинув кроссовки, взяла на руки пушистую кошачью тушку. Калерия бросила свою лейку, вышла навстречу.

– Привет, доченька! О, Чипка уже подсуетилась! Калерия поцеловала дочь.

– Пошли на кухню, будем тебя кормить! Билет я тебе уже взяла, тебя встретят, и сначала будешь у деда Захара. Калерия сразу начала посвящать дочку в курс дела.

– У нас там остались теперь только трое родных, дед Захар, он мой двоюродный брат, а тебе получается приходится двоюродным дядей! Бабушка Агафья, и ещё там есть Сашка, он племянник Захара. Хороший парнишка.

Вика слушала маму, сидя за кухонным столом и уплетая за обе щёки, пообедать сегодня ей не удалось.

– Я, доченька, уже им позвонила, гостинцев им собрала немножко! Колбаски вкусной, да конфеток московских. Так что ждут тебя. Ох, я бы сама с удовольствием поехала бы! Тебе там понравится! Увидишь!

– Мам, ну что ты говоришь, как мне может понравиться? Ещё похороны! Бррр! Ладно, не уговаривай! Я уже настроилась, как нибудь переживу! Печенье, мам, обалдеть!

– А я доченька достала семейный старый альбом, посмотришь хоть, какие они! Калерия тщательно собирала и хранила старые фотографии. И пыталась увлечь историей семьи свою дочь.

Поужинав, женщины устроились на диване. Чипка устроилась рядом с Викой, уютно свернувшись калачиком. Калерия открыла большой, тяжёлый фотоальбом. Фотографии были в основном старые, пожелтевшие, кое-где потрескавшиеся. Многие в красивых светлых рамочках с ажурными, иногда отломанными краешками. На первом листе расположилась большая старинная фотография Викиного прадеда и прабабки. Крупный бородатый священник с большими, пронзительными светлыми глазами сидел на стуле с высокой резной спинкой, а его матушка стояла возле. Рядом с ним она казалась совсем хрупкой, лицо было таким светлым и открытым, что даже платок не мешал. Его звали Авдей Захарович, а её – Анна Ивановна. Калерия очень гордилась, что она из семьи потомственного священника. Если бы не революционные идеи, бродившие в начале 20 века, то и её отец был бы священником. Викин дед родился уже в двадцатые годы, в стране были гонения священослужителей, церкви повсеместно разрушались, отдавались под склады, больницы, под колхозные конторы и даже под скотные дворы. Советская власть боролась с церковью отчаянно, называла веру мракобесием, этой власти мало было умов простых людей, она претендовала и на их души. Так история страны изменила судьбу их семьи. Уютно устроившись рядом с матерью, Вика, хоть и не в первый раз, но с удовольствием рассматривала эти фотографии и слушала мамин рассказ. Она уже знала, что в семье Авдея родились мальчик и девочка. Мальчик был её дедом, он умер давно и Вика его не знала, но его фотографии тоже были здесь. А девочка так и жила в Балуево, где был настоятелем храма её отец. Её сейчас было 86 лет, но по словам мамы, она ещё была очень крепкой старушкой. Калерия дошла до фотографий Агафьи Авдеевны. Здесь были снимки её молодой и старой, но больше всех Вике нравилась её свадебная фотография – Агафья в смешном белом платье с огромной фатой и её молодой муж в военной форме. Они поженились после войны. Вика долго её рассматривала, находя всё новые детали. Калерия её не торопила. Были здесь и фотографии Василия, он был единственным сыном Агафьи. На них смотрел молодой угрюмый мужик, чем то похожий на Авдея, глаза были такими же светлыми и пронзительными.

– Вот глаза у тебя, доченька, Авдеевы, а выражение лица от прабабушки.

– Да, мне тоже так кажется! Мам, а как же Агафья, ведь единственный сын умер?

– Да, удар очень страшный для неё! Она за ним была как за каменной стеной все последние годы! Какой дом поднял! Увидишь, закачаешься! Он же непьющий у нас был, серьёзный мужик, рукастый, всё сам, сам! Правда, угрюмый был, не очень разговорчивый! Но хороший, не грубый! Жалко так его, ещё жить бы и жить! И Агафью жалко, как она это перенесёт? Калерия вытерла тыльной стороной ладони набежавшие слёзы.

– Мам, а как он умер? Вике уже и в правду было интересно.

– Я у Захара спрашивала, он тоже ещё тот говорун, ничего толком не поняла! Умер в одночасье, не болел, говорит! Упал и всё! От инфаркта, вроде врачи сказали.

– Мам, а что за легенда наша семейная? Ты мне давно, что-то говорила? Я уже не помню. Вика попыталась поменять тему и успокоить слёзы Калерии. Та промокнула глаза и начала рассказывать дочери об Авдее.