Александр Саблин - Вредные привычки

– Заныривай.

В комнате, в которую он меня привёл, стоял старый канцелярский стол, пара стульев и черно-белый телевизор на потрёпанной временем тумбочке.

– Пришёл навестить приятеля, – сказал я, – но без документов, назвать номер его палаты в регистратуре отказываются, не поможешь?

– Фамилия, имя, отчество?

– Чугунов Эдуард Алексеевич.

Парень фыркнул:

– Ты что, за лоха меня держишь? Друзья его палату наизусть знают.

Я достал бумажник:

– Сколько?

Парень возмущённо вскинул руки:

– Да ты что, мне жить, что ли, надоело?!

Я положил на плечо парню ладонь и легонько подтолкнул к стулу:

– Если не хочешь, чтобы однажды тебе ответили на этот вопрос утвердительно, старайся больше незнакомым людям его не задавать.

Оказавшись в положении сидя, парень занервничал. Я отошёл к окну, достал из пакета револьвер и пояснил:

– Это чтобы никто не мог утверждать, что ты сдал его добровольно.

Как ни странно, но вид оружия подействовал на него успокаивающе. Он глубоко вздохнул, потёр ладонями бедра и сипло выдохнул:

– Шестая… Отделение реанимации.

Мне оставалось лишь надеяться, что его ответ был навеян не школьной программой по литературе.

– Студент? – спросил я.

Он кивнул. Я отсчитал ему три бумажки по тысяче и, пожелав приятного аппетита, оставил размышлять над превратностями судьбы.

Широкие окна стационара выглядели безжизненными. Я на ходу поменял очки с бейсболкой на парик а-ля Стивен Сигал и, поправив на плече сумку с инструментами, направил свои стопы к соединявшемуся с административным корпусом галереей стационару.

В пустом предбаннике с красными пластмассовыми стульями и зелёными стенами стояла звонкая тишина. Я подошёл к двустворчатым дверям с надписью «Реанимационное отделение» и заглянул в небольшое стеклянное окошко.

Длинный мрачноватый коридор с многочисленными дверями проходил через весь стационар и заканчивался окном. Сразу за дверями, рядом с пожарным щитом, стоял стол с телефоном и пустой стул с переброшенным через спинку врачебным халатом. На всякий случай я подёргал дверную ручку. Заперто. Увы, но почему-то сегодня на все объекты я попадал в неурочное время.

Я поднялся этажом выше и, представившись медсестре наладчиком медоборудования, попросил проводить в реанимационное отделение. Решение оказалось удачным. Очутившись один на один с одетой в зелёный халатик медсестрой, я повеселел. Девица выглядела соблазнительно. Жаль, что в своё время я так и не подал документы в медицинский.

В палате, куда мы пришли, в полумраке можно было рассмотреть операционный стол и стоявшие неподалёку от него аппараты искусственных лёгких и сердца. Органов, без которых, как утверждают бывалые пациенты, нельзя обходиться даже в раю. Принимая во внимание название палаты, мы, видимо, находились ещё только в его предбаннике. Сестра раздвинула на окнах жалюзи, и я увидел за ширмой три пустых реанимационных кровати.

– Что-то не так? – спросила она у меня.

Вопрос был некорректным.

– В отделении много больных? – спросил я, стараясь не встречаться с ней взглядом.

– Двое. А что?

– Чугунов среди них есть?

– А вы ему кто?

– Да, в общем-то, никто. Корреспондент.

– Умер. Перед обедом перевезли в морг.

На этот раз я взглянул на неё самым пристальным образом. Лицо сестры выглядело по-рабочему будничным.

– Причину смерти установили?

– Предварительная версия – инсульт. Но точно можно будет сказать лишь после вскрытия.

Новость была не из приятных. Теперь я мог рассчитывать услышать откровения Чугунова лишь в видеозаписи.

– Где вас можно будет найти? – спросил я.

– В ординаторской.

Я подождал, когда она выйдет, и набрал номер Тишинской.

– Узнаете? – спросил я.

– Вокзальный хулиган?

– Да нет, – сказал я. – На этот раз уже больничный. Я бы хотел получить за свою ударную работу вторую половину.

Женщина хмыкнула:

– А я уже думала, что вы не объявитесь. Насколько я знаю, в том, что там произошло, в большей степени заслуга природы.

Служба оповещения работала у них превосходно.

– Просто в отличие от вокзальной истории она не так очевидна, – сказал я. – Пришлось применить нетрадиционные методы.

– Слишком много «не», – с нажимом произнесла Тишинская.

– Хотите сказать, что мы с вами в расчёте?

– А вы имеете что-то против?

– Буду, если вы не поможете мне с Климентьевой.

Женщина фыркнула:

– Теперь все ее материалы не стоят и выеденного яйца.