Александр Клыгин: 33 мушкетера и Жемчужина Дао

– Значит так, слушай меня, ясновидец подворотный! – крикнул д’Артаньян. – Я – будущий королевский мушкетер, а мушкетеры, как ты знаешь, весьма значимые люди в нашем королевстве. Так что в твоих интересах быть со мной вежливым, иначе я проткну тебя шпагой, не моргнув глазом.

– Хорошо, хорошо, мой господин, приказывайте! – закивал испуганный привратник. – Что я должен делать?

– Ворота открой, – приказал д’Артаньян.

– Ваша взяла, – пробормотал привратник, открывая ворота.

Д«Артаньян забрал свой сапог с головы сновидящего привратника и направился к особняку, ведя лошадь на поводу. Привратник, поворчав, запер ворота и отправился в кусты, совершенствовать практику сновидения.

Самым высоким духовным статусом в марсельской дзенской общине обладал бодхисаттва де Гарньер, взявший себе имя по названию деревни, где он родился. Правда, имя он пару раз корректировал, чтобы соответствовать моде – дзенские монахи не имели большой привязанности к именам, и некоторые члены общины меняли имена по двадцать раз в год.

Так вот, бодхисаттва де Гарньер медитировал в саду булыжников (для настоящего сада камней не нашли подходящих камней) и почти достиг нирваны, когда его окликнул один из членов общины.

– В чем дело? – раздраженно спросил бодхисаттва де Гарньер, вставая на ноги из позы лотоса. – Я же просил не отвлекать меня во время медитации! Что случилось, Ришар?

– Простите великодушно, бодхисаттва, но я со вчерашнего дня уже не Ришар, – сказал не-Ришар.

– А кто же ты теперь? – спросил бодхисаттва де Гарньер.

– Теперь меня зовут Бомон, – ответил Бомон.

– Но у нас уже и так три Бомона! – воскликнул бодхисаттва де Гарньер. – Как я вас теперь буду различать? Может, дать вам порядковые номера?

– Два Бомона сегодня с утра переименовались, – ответил новый Бомон.

– В кого? – с ужасом спросил бодхисаттва де Гарньер.

– Не помню, – ответил новый Бомон.

– Ладно, черт с вами, зовитесь, как хотите, вы, типа, имеете на это право, – сказал бодхисаттва де Гарньер. – Так зачем ты вытащил меня из нирваны? Надеюсь, не для того, чтобы сообщить мне обо всех ваших переименованиях?

– Нет, бодхисаттва, там к вам пришел человек, – ответил Бомон.

– Почему Гастон его не принял? – спросил бодхисаттва де Гарньер.

– Какой Гастон? – спросил Бомон.

– Ах да, он тоже недавно переименовался, – вспомнил бодхисаттва де Гарньер. – Как теперь зовут моего заместителя?

– Кажется, Александр, – ответил Бомон.

– Его еще звали Жаком, – пробормотал бодхисаттва де Гарньер.

– На прошлой неделе, – поправил его Бомон. – Это было перед тем, как он переименовался в Франсуа.

– Сам черт ногу сломит! – выругался бодхисаттва де Гарньер. – Так почему Франсуа не принял этого…

– Он Александр, – поправил Бомон.

– Кто? – спросил бодхисаттва де Гарньер.

– Ну, этот, который был Гастон, – ответил Бомон.

– Он же вроде бы Жак, – пробормотал бодхисаттва де Гарньер.

– Нет, он был Франсуа, – сказал Бомон. – А потом Гастон. А еще Александр.

– И Жак, – добавил бодхисаттва де Гарньер.

– И Людовик, – добавил Бомон.

Бодхисаттва де Гарньер понял, что надо сказать что-нибудь умное, чтобы сохранить свой статус.

– Как же много нам еще надо самосовершенствоваться, если мы не можем запомнить даже, кого из нас как зовут, – умиротворяюще вздохнул бодхисаттва де Гарньер. – Отведи меня к тому посетителю, который сумел прорваться через ворота, а потом отправляйся на две недели медитации в башню, брат Бомон.

– Спасибо, бодхисаттва, я давно хотел отдохнуть в башне, – сказал Бомон. – А как вы узнали, что он прорвался через ворота?

– Кто? – спросил бодхисаттва де Гарньер.

– Ну кто-то же через них прорвался, – ответил Бомон.

– А, ну так я ж бодхисаттва, – ответил бодхисаттва де Гарньер таким тоном, что эта фраза сняла абсолютно все сомнения как у Бомона, так и у самого де Гарньера.

Д«Артаньян уже битый час сидел в приемной, пока бодхисаттва де Гарньер и саньясин Бомон выясняли, кого как зовут. Однако жаловаться д’Артаньяну было не на что, потому что диванчики в приемной были весьма мягкими. Мимо д’Артаньяна бегали взад-вперед дзенские монахи в разноцветных одеяниях. Из их разговоров д’Артаньян понял, что брат Версаче ощутил страшное желание побыть модельером. Его поддержал брат Карден, а саньясин Кристиан Диор, по совместительству садовник, решил помочь им и украсить братьев цветами с собственной клумбы, а заодно и надушить всех цветочным маслом.