Михаэль Цвик - Бесстрашные

– И поэтому я тебя никогда не вижу? Почему я не могу приходить к тебе?

– Там тебе нечего делать. Я знаю, что ты меня ненавидишь, и поэтому я появляюсь так редко, чтобы не действовать тебе на нервы.

– Ты лжешь, Марлен: ты женщина, шагающая через трупы. Я не могу поверить, чтобы у тебя было столько такта: все доброе, все человеческое знакомо тебе только в теории: но твое сердце совершенно невосприимчиво к подобным вещам. Ты самая большая загадка, которую я когда-либо знал. Скажи, Марлен, откуда у тебя такое состояние? Каждая вещь здесь стоит больших денег.

– А ты видел меня когда-нибудь бедной?

– Нет, но откуда у тебя деньги? Скажи мне.

– Ты действительно хочешь знать это? – спросила она, пронизывая его взглядом, от которого он невольно опустил глаза.

– Да, я хочу это знать, – медленно повторил он.

– Тогда ты должен примкнуть к моей касте.

– Что это за каста, и какие цели она преследует?

– Проводить мою волю. Разве этого мало?

– А что ты хочешь?

– Власти, мой милый.

– Для чего? Из тщеславия?

– Не спрашивай больше, тебе, постороннему, я и так сказала уже слишком много…

– Сколько человек принадлежит к твоей касте?

– Сотни в каждой стране; и все, кто покорился моей воле, счастливы.

– Счастливы, Марлен? Разве это возможно? Почему же я избегал тебя, как чумы? Почему я теперь не счастлив, когда я с тобой?

– Потому что ты не покоряешься моей воле, а то ты давно уже был бы счастливым.

– В чем же состоит счастье, которое ты даешь своим последователям?

– Ты спрашиваешь слишком много. Я должна уходить. – Внезапно сказала она. Встав, она поцеловала его в лоб и повернулась, чтобы уйти.

– Марлен, еще вопрос, – удержал он ее.

– А именно?

– Что случится со мной, если я не покорюсь твоей воле?

– Мне было бы очень жаль, потому что тогда нам пришлось бы расстаться: я не могу так долго терпеть в своем присутствии людей, не принадлежащих к касте. Между прочим, ты первый, кто не хочет присоединиться к нам. Подумай, в твоем положении, когда даже твоя жизнь не принадлежит тебе!

В ее словах впервые он почувствовал угрозу.

– Так кому же, черт возьми, принадлежит моя жизнь, если не мне? – вскричал он в бешенстве, готовый с сжатыми кулаками наброситься на нее. Но она не выказала ни малейшего страха и холодно произнесла:

– Твоя жизнь принадлежит мне, или…

– Или? – хрипло перебил он ее.

– Или палачу!

Швиль отпрянул назад. Комната завертелась у него перед глазами. Он дошел до дивана и со стоном опустился на него.

За окном в саду, освещенном лунным светом, казалось, танцевали эльфы. Из широко разинутой пасти каменного льва высокой дугой падала струя воды. Лунные лучи дробились в ней и как алмазы падали в белый мраморный бассейн. Аромат бесчисленных роз лился в широко раскрытое окно и обволакивал отчаявшегося человека.

День за днем проходили в прежней неизвестности. Марлен вообще больше не показывалась, не слышно было и ее игры на рояле. Когда он снова хотел поговорить с ней и сказал об этом слуге, тот принес ему записку.

«Я сказала тебе все, что могла, и не могу прибавить больше ничего. Сегодня ночью я приду к тебе, чтобы получить ответ. Подумай хорошенько».

– Вы принадлежите к касте? – неожиданно спросил Швиль слугу. Швиль нисколько не сомневался в том, что постороннему Марлен не доверила бы такого поручения. Но Агостино нельзя было вывести подобным вопросом из равновесия.

– Синьор говорит о вещах, которые мне совершенно непонятны, – коротко сказал он и ушел, не дожидаясь ответа.

«Значит, сегодня вечером», – подумал Швиль, когда он остался один. Сегодня он должен принять решение. Марлен или палач? Какой странный выбор! Время до прихода Марлен Швиль провел в странном состоянии. Его охватило удивительное равнодушие. Он не мог ни думать, ни читать: перелистывал страницы книги, не понимая ее содержания. Лежал в шезлонге, жмурясь от солнца, в десятый раз делал попытки прийти к какому-нибудь решению, но снова терял нить и должен был начинать снова. Наконец он отказался от дальнейших попыток. Когда наступил вечер, он сел против двери и сидел до тех пор, пока она не отворилась.

В дверях показалась Марлен. На ней было белое кружевное платье, а на ногах красные сафьяновые сандалии, застежки которых представляли собой розы из чеканного золота. Во рту она держала малахитовый мундштук с сигареткой. На тонких пальцах сверкали кольца, от которых шли тонкие золотые цепочки к браслетам. Она казалась сегодня серьезнее, чем обычно: между бровей то появлялась, то исчезала складка.