Екатерина Смолина - Уши, сердце, пистолет и другие неприятности... (СИ)

Ищейка смотрел сквозь меня.

Миг, и он просто прошёл мимо.

Мимо!!!

Кто–то подцепил меня за локоть и едва не получил за это под рёбра.

— Рыжий! — воскликнула я, повисая на шее любимого.

— Ляль, прости, но времени нет, — оторвал мои руки с шеи, воровато оглядываясь и потащил в глубь мелких проулков. — Давай, мелкая, быстро исповедуйся, что сейчас на тебе из того, что дарил этот негодяй.

— Я… А зачем?..

Он цепко оглядывал мою одежду, затем залез за ворот и потянул цепочку с кулоном.

— Так и знал! — выругался, сдёргивая кулон с шеи и отшвыривая его на ходу подальше. — Что ещё? Ляль, не молчи!

— Ну, шлем… И колечко… И одежда…

Егор без разговоров снял свою куртку в тёмном проулке и протянул мне. Я не стала спорить. Он лучше знает Мага и все эти штучки из человеческого мира, так что на мне остались лишь мои брюки, бельё, обувь и куртка рыжего. Блузку он забраковал, не без ругани расковыряв ножом в шве сбоку едва заметный проводок с микрочипом. Остальная одежда нареканий не вызвала.

Мы шли очень быстро, почти бежали! Налево, направо, прямо перебежками. Через несколько минут беготни он затащил меня в огромную машину с людьми, и мы поехали дальше, уже имея возможность перевести дух.

Я обнимала его. Боги! Я наконец–то обнимала рыжего! Мне было всё равно, что скажут или подумают люди. Какая разница, если в груди пылает нежность, а рыжий прижимает к себе, и шепчет на ушко ласковые слова? И какая я умница, и какая сообразительная, и как он соскучился, и как ему было плохо без меня…

Кажется, это и есть счастье. Когда мир перестаёт делиться на плохое и хорошее, когда в настоящем больше не имеет значения вчера и завтра.

Есть сейчас. Миг, в котором хочется застыть навечно, улыбаться миру, делиться своей теплотой и обожанием.

Это же ощущал и Егор. Я чувствовала, видела, слышала, как ему хорошо со мной сейчас. Радовалась, приметив, как его обволакивающий взгляд излучает безумную радость, как в уголках его тонких губ пляшет смятение, борющееся с откровенным, на грани безумия счастьем. Таяла, подставляя своё улыбчивое лицо под мягкие, чувственные поцелуи. Потому что это был только наш момент, личный.

Один на двоих.

Потёршись носом о немного щетинистую щёку рыжего, я с замиранием сердца ожидала ласки в ответ. Мне было не важно, как он целуется, просто очень хотелось наконец расставить все приоритеты. Завладеть, убедиться, что он мой, и никто его у меня не посмеет отнять. Но вместо этого он отстранился, поправляя чуть съехавшую шапку, и, серьёзно глядя в глаза произнёс:

— Лялька… нам надо серьёзно поговорить.

Квартирка Егора радовала по–мужски аскетичным уютом. Было заметно, что хозяин пытался навести порядок перед тем, как сорвался куда–то, но не успел. На стуле висели мятые рубашки и футболки, на гладильной доске белоснежно стопкой лежало постельное бельё.

Как же я соскучилась по этому месту!

И только Егор был мрачен и молчалив, собирая вещи по квартире. Словно собирался с мыслями, но откладывал разговор в последний момент ещё на несколько спасительных минут.

Я и не торопила. Захочет — сам расскажет. Простые вещи с таким трудом не рассказываются, тут что–то тяжёлое для него. Но раз решил, то стоило дождаться.

А пока я исследовала кухню на предмет съестного. Тут вот чай вкусный заварен и удивительно вкусные ватрушки с мармеладками приготовлены. Маг такими не баловал.

Кухня была маленькой, но отчего–то именно это придавало ей уюта. Весёленькие красные шторки в белый горошек на окне, рычащий холодильник в углу и немного грязный чайник, закипающий на плите. Как сказал бы папочка, «не самое подходящее место для эльфийской принцессы». Но в кои–то век я чувствовала себя именно там, где и должна быть. Вся эта кухня в маленькой квартирке и её рыжий хозяин были моими по духу. Именно здесь мне было хорошо. Просто так было правильно.

…А чайник и отмыть можно!..

— Егор, иди чай пить, — крикнула из кухни, вспоминая нашу первую встречу здесь.

Ничего. Я и стрелять из арбалета долго не умела. И готовить научусь!

Он пришёл через пару минут. Растерянный, нахмуренный и с мокрой чёлкой. Сел рядом и уставился в чашку, мешая в ней сахар.

— У тебя что–нибудь было с Магом?

Кончики эльфийских ушек покраснели, а я возмущённо засопела.

— Так, нет, стоп. Не так спросил, — смутился рыжий. — Я просто хочу знать, что ты к нему чувствуешь. Я ведь даже и не знаю толком, как ты жила всё это время, какие у тебя планы на будущее.