Жюль Верн - Романы. Повести. Рассказы. В двух томах. Том 2

Не теряя больше ни минуты, Лекер обошел сторожку с другой стороны и поднял французский флаг на заранее приготовленный шест. Шест этот был достаточно высок, чтобы флаг был виден с кораблей, стоявших на рейде в Упернивике. Мы уже знаем, что сигнал этот был замечен и понят. «Атлантика» немедленно вышел в море, направляясь к ближайшему телеграфному посту. Отсюда в адрес банкирского дома Робера Лекера на улице Друо в Париже полетит телеграмма, составленная в условных выражениях. В переводе на обычный язык там было сказано: «Болид упал. Продавайте».

В Париже поспешат выполнить распоряжение, и господин Лекер, игравший наверняка, загребет огромную сумму. Когда о падении будут получены официальные известия, акции золотых приисков окончательно упадут в цене. Господин Лекер тогда скупит их на очень выгодных условиях. Дело, в общем, отличное, чем бы оно ни кончилось, и господин Лекер наживет на нем немало миллионов.

Зефирен Ксирдаль, не имевший представления о подобных комбинациях, продолжал стоять, поглощенный лицезрением золотого шара, когда внезапно услышал громкий шум голосов. Обернувшись, он увидел толпу туристов, которая, с господином Шнаком во главе, прорвалась на его территорию. Вот это, черт возьми, было совершенно нетерпимо! Ксирдаль приобрел участок, чтобы быть самому у себя хозяином, и его до глубины души возмутила такая беззастенчивость.

Быстрым шагом направился он навстречу ворвавшимся.

Делегат Гренландии сам пошел ему навстречу.

— Как могло случиться, сударь, — обратился к нему Ксирдаль, — что вы вторглись ко мне? Разве вы не видели надписей?

— Прошу, сударь, прощения, — учтиво ответил господин Шнак. — Мы, конечно, видели объявления. Но мы подумали, что будет извинительно, при таких исключительных обстоятельствах, нарушить общепринятые правила.

— Исключительные обстоятельства? — с искренним удивлением переспросил Ксирдаль. — О каких исключительных обстоятельствах вы говорите?

Лицо господина Шнака выразило крайнее недоумение.

— Исключительные обстоятельства? — повторил он. — Неужели же мне придется довести до вашего сведения, что уостонский болид только что свалился на этот остров?

— Я знаю это, — заявил Ксирдаль. — Но в этом нет ничего особенного. Падение болида — вещь самая обычная.

— Некогда, когда болид золотой!

— Золотой или какой-нибудь другой, — болид остается болидом.

— Все эти господа, — ответил господин Шнак, указывая на толпу туристов, из которых никто не понимал, о чем идет речь, — придерживаются иного мнения. Все эти люди съехались сюда только для того, чтобы присутствовать при падении уостонского болида. Согласитесь, что обидно было бы совершить такое путешествие и быть вынужденными остановиться перед какой-то проволочной оградой.

— Вы, пожалуй, правы, — заметил Ксирдаль, склонный к уступчивости.

Дело уже как будто налаживалось, как вдруг господин Шнак имел неосторожность добавить несколько слов.

— Что касается меня, — заявил он, — то я тем менее мог позволить себе остановиться перед вашей оградой. Эта ограда препятствовала выполнению миссии, официально возложенной на меня.

— И эта миссия заключается?..

— В том, чтобы от имени Гренландии, которую я представляю, вступить во владение болидом.

Ксирдаль встрепенулся.

— Вступить во владение болидом! — воскликнул он. — Да вы просто с ума сошли, сударь мой!

— Хотел бы я знать почему, — обиженным тоном заметил господин Шнак. — Болид упал на гренландской территории и принадлежит гренландскому государству, раз он никому другому не принадлежит.

— Что ни слово, то недоразумение! — запротестовал Ксирдаль, в котором нарастало раздражение. — Во-первых, болид упал не на гренландской территории, а на моей собственной, раз Гренландия продала мне этот участок за наличный расчет. Далее — болид принадлежит одному лицу, и это лицо — я!

— Вы?

— Совершенно верно. Я!

— По какому праву?

— По любому праву, сударь. Если б не я, болид продолжал бы носиться в пространстве, откуда, хоть вы и представитель Гренландии, вам было бы его не достать. Как же он не мой, раз он находится на моей земле? И это я, именно я, заставил его сюда упасть.

— Что вы сказали? — переспросил господин Шнак.

— Я сказал, что это я заставил его сюда упасть! Да кроме того, ведь я счел нужным поставить об этом в известность Международную конференцию, которая, как говорят, собралась в Вашингтоне. Полагаю, что моя телеграмма заставила конференцию прервать свою работу.