Николай Самарский - На волне эфира

Слипались глаза. Маерс встряхивал головой, включал радио громче. Иногда помогало, он следил за дорогой, стеклоочистители маячили перед глазами, словно гипнотизировали, громкая музыка переставала будить, снова хотелось спать. Детектив сбрасывал скорость.

Мигали встречные огни. Проехал черный фургон телевизионщиков со спутниковой тарелкой на крыше. Должно быть это те, кто репортировали о змеях.

Только бы не заснуть .

Впереди мигнули красные габаритные огни автобуса.

Похоже это последний автобусный рейс. Кому сейчас понадобилось ехать в порт? Да еще после таких тревожных новостей? Скоро власти запретят выезд из города.

Полицейский нажал на педаль сильнее и поравнялся с автобусом. Повернул голову. В салоне сидел только один пассажир, а за рулем дедушка! Они что, совсем телевизор не смотрят?

Теперь автобус виднелся в зеркале заднего вида. Маерс взглянул на дорогу. Снегопад усиливался, машину заносило. Он сбросил скорость. Равнина за окном стала проплывать медленнее. Ничего, скоро он приедет в порт.

***

За несколько дней до…

Льюис проваливался в бездну, размахивал руками, надеясь ухватиться за что-нибудь. В ушах бу́хало сердце с частотой 220 ударов в минуту. Через секунду тело крепкой шипастой перчаткой стиснул пронзительный холод.

Оцепенение. Искры из глаз. Озноб. Звон в ушах. Слезы. Ослепительные частые вспышки перед глазами.

Мальчик будто родился заново. Бухнулся во что-то мягкое. И холодное.

Он лежал на спине, а по щекам текли горячие слезы. Им вслед по лицу тысячами иголок-снежинок ударял ветер.

Перед глазами болезненно пульсировали красные точки, мальчик перекатился на живот и уткнулся в сугроб. Снег?

Звенящая дрожь в теле не угасала, Льюис запустил руки в холодную хрустящую массу.

Головой тянуло к земле, но он выпрямился и встал на ноги.

Оглянулся.

В глазах продолжало дрожать, он напрягал зрение, щурился. Из сугробров торчали кресты и надгробия.

Гукнула сова. Мальчик переминался на обжигающем холодном снегу и растирал плечи.

Где моя обувь? Почему я в пижаме? Как я вообще оказался здесь?!

Льюис вспомнил кухню, как съежился на ковре.

Я вижу… сон? Я хочу проснуться!

Не получилось, лишь похолодело у сердца.

Нужно успокоиться и принять действительность. Он подошел к ближайшему надгробию.

На торчащей из снега овальной плите написано «Генриетта Браун».

Бабушка? Я умер?!

Ветер всколыхнул порцию снега и запустил россыпь Льюису в лицо. Он закрылся руками, а когда убрал их – увидел женщину, она двигалась, словно плыла по воздуху и не касалась земли вдоль могил. К нему.

Она носила пышное черное платье и сливалась с беззвездным небом, кожа выделялась бледным свечением.

Свет луны упал на ее лицо.

– Бабушка!

В ответ женщина ухватилась за поясницу, и, сощурив глаза, процедила:

– Не дал старой дойти!

Она указала костлявым пальцем за спину Льюиса и сказала:

– Присядем.

Мальчик обернулся и увидел железную скамейку, сделанную из приваренных друг к другу тонких стальных прутьев.

– Целый год не видела тебя! – бабушка сидела рядом и трепала внука за щеки как плюшевую игрушку.

– Ты так вырос! Щечки стали круглыми. Девчонки в школе прохода не дают?

Льюис вздрогнув от прикосновения сухих холодных пальцев, дотронулся до бабушкиных рук и стал медленно убирать их от своего лица.

– Да, бабуль. Но мне все девчонки не нужны, – перед глазами возник согревающий образ Сьюзи, – мне нужна единственная. Думаю, я ее встретил.

Бабушка одобрительно кивнула.

– Как родители?

Мальчик нахмурился.

Что она имеет в виду? Как они пережили ее смерть?!

– Папа взял еще один класс, редко теперь встречаемся с ним в школе. Мама нормально, правда иногда я чувствую, что она грустит по тебе.

Гретта вздохнула.

– Я тоже по вам грущу, ведь я ушла не попрощавшись… Лью, а еще я очень соскучилась по нашему дедушке Ричарду…

– Который умер 15 лет назад?

Бабушка закусила нижнюю губу.

– Нет. Мы умерли в один день.

Глаза мальчика застыли, он смотрел в ее серое лицо и не понимал.

– Он жил в совсем другом месте, с тех пор как… Женщина скосила глаза в сторону и задумалась.

– О чем ты, бабушка?

Словно что-то решив про себя, она взглянула на Льюиса взглядом, от которого тот поежился.

– Когда проснешься завтра утром, родители все тебе расскажут. А сейчас мне пора. Гретта поднялась со скамейки и тут же схватилась за спину.