Ольга Дыняк - Общество анонимных кофеголиков. История моих (не)удачных свиданий

От фото исходят такие лучи интеллигентности, что я прихожу к логическому выводу: это мой Марк. Марк Дарси.

Лайк.

Представляю нашу свадьбу на природе, элегантные гости с бокалами шампанского, я в изысканном белом платье, а он играет мне на рояле. Марк не торопится со взаимным лайком, несмотря на мои свадебные планы. Так нечестно, Марк.

Откуда это в нас, женщинах? Он еще только дописывает второе предложение в чате, а ты мысленно примеряешь его на роль мужчины всей твоей жизни. Как в примерочной. Покрутила: идет – не идет. А если дописал предложение без ошибок и глупостей, ты уже плачешь и кричишь: «Да!». Выбираешь, на какой бумаге печатать свадебные приглашения. И фамильный герб на фронтоне вашего дома.

Откуда это берется? Может, из заезженной сказки про Золушку? Или из индустрии романтических фильмов, где очередной счастливый финал вовремя спасает нас от нудятины дальнейшей семейной жизни героев? Из опасения, что часики-то тикают? Из одиночества, которое всегда наш единственный верный спутник?

Каждое новое знакомство – яркая вспышка надежды разной продолжительности. Иногда она гаснет на третьем предложении, иногда – на третьем свидании, иногда – после третьего рожденного ребенка. Мы просто бесконечно верим в любовь, чудеса и сказки. Такая вот проблема извечного человеческого оптимизма.

Андреас, 35 лет, желтая футболка, улыбка Джоконды, в описании среди многочисленных языков кандидата присутствует и русский. Указана профессия: пекарь. Прагматично решив, что люблю свежие круассаны, жму лайк.

– Привет, – написал полиглот на английском, – как случилось, что ты в двух тысячах километров от меня?

– Я сейчас в Москве, в мае переезжаю на Кипр, поэтому ищу бойфренда сразу там, – поясняю я ситуацию.

– Сейчас, на минуточку, еще январь, – пришло сообщение на русском.

– Раннее бронирование!

Спустя три месяца молчания.

– Привет, Алекс, переехала?

– Еще нет, но как раз завтра прилетаю на пару дней для подбора жилья.

– Я приеду, чтобы показать тебе город.

Ларнака, 24 апреля, +25° C, джинсы сразу прилипают к телу. Пальмы вдоль дороги приветственно колышутся. В соленом озере стоит вода. Я еще не знаю, что оно скоро пересохнет, и следующие шесть месяцев на этом месте будет хрустящая бело-розовая соль. Впервые веду машину при левостороннем движении, путаю коварно поменявшиеся местами дворники и поворотники, с большим трудом соображаю, как повернуть направо к маленькому отелю в старом городе.

Наскоро бросив чемодан, приняв душ и переодевшись в летнее платье, бегу на встречу с Андреасом, который уже ждет меня у входа с пакетом свежего хлеба и булочек. Он моего роста и очень загорелый: после бледнолицей Москвы это бросается в глаза.

Мы идем по мощеным улочкам мимо церкви святого Лазаря прямиком к пляжу. Андреас выдумывает истории достопримечательностей, но я понимаю это не сразу, восхищенная лазурным цветом Средиземного моря. «Хорошее начало моей новой жизни», – думаю я, жуя теплую булочку с халлуми.

Оживленная улица, велосипедная дорожка, маленький столик кафе и морской вид. Ветер хочет сорвать мое платье, белая скатерть пляшет, удерживаемая двумя кружками горячего кофе.

Андреас рассказывает о пекарне-кондитерской в Никосии, которую основал его отец. Время идет, все меняется, и руководить теперь приходится ему. Нелегко менять олдскульное заведение, модернизируя производство и бизнес-процессы.

– А ты чем занимаешься? – неожиданно спрашивает он.

– Разным. Чему-то постоянно учусь. Из последнего – делать витрины. Визуальный мерчандайзинг – это искусство, но с практической целью, – показываю я ему свои первые работы.

– О! Мне как раз нужна витрина. Сделаешь?

– Потренируюсь, если не боишься.

Вдруг все меняется. Романтический флер мгновенно и навсегда испаряется из нашего общения. Ветер все тот же, но это уже не первое свидание, а деловая встреча. Мы обсуждаем на причудливой смеси языков его бизнес, бриф, техническое задание и ездим по розовому от заката городу, исследуя пекарни конкурентов. Хочется петь – мне доверили витрину! Такая удача ждет не на каждом заурядном кофепитии.

«Эх!» – сокрушается «Фитилек», но мне совсем не жаль потерянной романтики: спустя год на обновленном экстерьере семейной никосийской пекарни красуется новое лого, большие перемены произошли и внутри, и всякий раз, когда бы я сюда ни заехала, меня приветливо угощают кофе и свежими булочками с халлуми.