Александр Абалихин - Multi venerunt, или Многие пришли

После его слов наступило молчание. Вскоре уставшие хозяева и гости отправились спать в сарай, где уснули на душистом сене.

Ранним утром все собрались перед домом и наблюдали, как возничий запрягает лошадей. Потом папский легат Пьер де Кастельно, Симон де Монфор и его оруженосец Венсан с распухшими глазами и хмурыми отёкшими лицами молча забрались в крытую повозку.

– Мне кажется, они недовольны, – отметил Данье.

– Неужели им было мало еды и вина? – удивилась Вероника.

– Наоборот. Они слишком много выпили вина, – сказал Персиваль. – Теперь у каждого из них болит голова. Вот они и покидают Сомбре такими хмурыми.

– Они пили вино моего отца. Однако вино у нас всегда отличное. От него не может болеть голова, – сказал Грегуар.

– Они выпили слишком много прекрасного вина. Неумеренность во всём плоха. Заметь, Грегуар, мы с Данье тоже пили это изумительное вино. Однако разве скажешь по нашему виду, что мы перебрали лишнего? – спросил Персиваль.

– Это верно. Вы с Данье выглядите намного свежее, чем легат, барон и его оруженосец, – согласился Грегуар.

– Эти люди не дали нам вчера поесть в спокойной обстановке, – недовольно сказал Данье.

– И сейчас они не сказали доброго слова хозяину и его внучке за предоставленный кров, – произнёс Патрис, наблюдая за тем, как повозка трогается в путь.

– Они считают, что если заплатили за услугу монетой, то уже не нужны никакие слова благодарности, – сказал Данье. – Для них мерилом всего являются деньги.

Грегуар вдруг вспомнил, с каким благоговением, сидя за столом, пересчитывал монеты его отец. В те мгновения на лице винодела было написано блаженство. Отец перекладывал монеты одну за другой в шкатулку и улыбался. Отблески от свечей, попадавшие на золото, согревали его душу, словно лучи солнца. А потом он даже гладил шкатулку, прежде чем убрать её в потайное место. Отец ставил на место камень в стене, и тайник был скрыт для посторонних глаз. Потом Грегуар не раз замечал, с каким теплом отец смотрел на тот камень, ничем не выделявшийся от остальной кладки. Юноша смутился и постарался прогнать воспоминания.

Тем временем повозка уже удалилась от дома Мартина. Когда она подъезжала к краю деревни, где был расположен дом Давида, тот вышел из дома и затворил за собой дверь. Давид подошёл к плетню, улыбнулся и потянулся, радуясь тёплому солнышку. Однако улыбка мгновенно слетела с его лица, когда он увидел крытую повозку, запряжённую двумя лошадьми. Он понял, что пора уносить ноги…

Для барона де Монфора, наблюдавшего в окно за деревенским пейзажем, так и осталось загадкой, куда подевался кудрявый еврей без жёлтого колпака на голове, только что нежившийся под лучами утреннего солнца возле плетня. Непонятно, каким образом, но иноверец растворился в воздухе, словно его и не было. Он пропал из виду, как был – с блаженным выражением лица. При этом дверь в дом так и осталась закрытой, а невысокий кустарник и заросли бурьяна возле плетня даже не колыхнулись. Изумлённый барон протёр глаза и впервые за утро заговорил, обратившись к легату:

– Пьер, а ведь мы с тобой здорово перебрали. Я сейчас видел еврея, который исчез прямо на глазах, словно призрак. Он растворился в воздухе! Его нигде не видно. Может, остановимся и заглянем в его дом и во все пристройки? Ещё надо будет поискать этого типа в зарослях кустарника.

– Ещё чего! Зачем тратить время на поиски растворяющегося в воздухе еврея? То, чему ты стал сейчас свидетелем, ещё больше убеждает меня в том, что все иудеи связаны с нечистой силой, которая им иногда помогает – сказал Пьер де Кастельно.

– К счастью, бесы не могут вечно им помогать. Рано или поздно, Божья кара настигнет их, где бы они ни прятались, – сказал Симон де Монфор.

Повозка выехала из деревни, и возничий направил лошадей по дороге, проложенной вдоль извилистой реки.

– Кажется, эта река впадает в Рону, – сказал легат.

– Эта река наверняка куда-нибудь впадает, – вяло согласился барон, всё ещё находившийся под впечатлением мгновенного исчезновения человека.

– Ты плохо слушаешь меня, Симон, – расстроился легат.

– Да. Я не могу прийти в себя. Я ещё никогда не встречался со столь необъяснимым явлением – растворяющимся в воздухе иноверцем, – признался барон. – Чудеса, да и только!

– Возможно, тебе, Симон, просто привиделся этот еврей. Мы с тобой действительно перебрали вина, – сказал легат.

– Знаете, Пьер, после разговора с жителями Сомбре я ещё более уверился в том, что нам надо спешить в Рим и просить помощи у Папы. Пришло время наказать еретиков, – сердито произнёс Симон де Монфор.