Вячеслав Рындин - Я обрёл бога в Африке - письма русского буш-хирурга

– Салам алейкум, почтенный Саид!

– Вагалейкум салям, досточтимый.

– Как ваше драгоценное здоровье?

– Моё презренное здоровье хорошо, слава Аллаху!

– Как ваш папа… мама… дети… скотина… жён?

– Слава Аллаху! Между прочим, сколько стоит этот кусок дохлятины?

– Этот царственный барашек стоит 300 франков за 1 кг.

– А как процветает ваш бизнес? Как то…? Как сё…?

– Слава Аллаху!

– Я могу вам предложить 100 франков за 1 кг.

– Бла-бла-бла…

– Ну, максимум 220 франков…

– Дон л’аржан! (Давай деньги!)

Нет, россияне, вы должны посетить африканский базар!

Кстати, на базаре у вас могут запросто свистнуть из кармана кошелек, но вот если поторговались с бродячим торговцем и сошлись в цене, например 100 франков за корзину апельсинов, вы можете дать ему 500 франков и спокойно ждать, когда он принесет вам сдачу. Не помню случая, чтобы кто-то удрал с моими деньгами. Так было в 1974 году. Не знаю, что сейчас с нравами на этих базарах.

Я слонялся по базару, жадно пожирая глазами невиданное до этого зрелище. Прохожу мимо очередной лавки и чуть задерживаю свой взгляд на разложенных товарах – хозяин моментально бросается ко мне:

– Спаниш? Ноу? А-а-а…! Саша! Заходи!

На базаре всех русских торговцы окрестили Сашами…

В Африке в ту пору русский знали дольно много африканцев. Наш дипломат в Дакаре рассказывал:

– Тут в одном магазине наши рыбаки покупали что-то, а потом заторопились к выходу. Один рыбак принялся что-то с интересом разглядывать. Ему приятель кричит: «Вась, пошли… Брось ты тратить деньги – хуйня это!» Сидящая за кассой высокая представительная африканка поворачивается и говорит: «Ну, почему же хуйня – очень хорошая вещь».

Я вернулся из Дакара в отель на берегу океана с темнотой. Ирина читала книгу около бассейна, а кгбэшников не было видно ни в номере, ни в баре. Я обнаружил моих «специалистов по сельскому хозяйству» в ресторане, где гремела музыка и выступал сенегальский балет – там «топлесс»-девочки демонстрировали своё искусство крутить титьками в разные стороны.

– Ребята, кто за всё это, – показал я пальцем на уставленный винными бутылками стол, – будет платить?

– Доктор, верь нам – «Аэрофлот» платит за всё!

Да, это было золотое время, когда во время пересадки «Аэрофлот» оплачивал проживание в отеле типа «Меридиан» и трехразовое питание с вином. Виски, правда, не оплачивали.

– Летаем только самолетами «Аэрофлота»! – проорал я. – Наливай!

Потом мы с «мужуками» танцевали с девочками из сенегальского балета…

Я присел перевести дух у бассейна.

– Месье, угостите меня пивом, – обратилась ко мне довольно смазливая лиловая девочка. Шестым чувством я угадал в ней представительницу древнейшей профессии. «Так вот они какие!» – сердце моё затрепетало. Сделав вид пресыщенного богатого француза я спросил:

– Сколько же ты берешь за свои услуги?

– Труа миль франк. («Двенадцать долларов!» – быстро прикинул я в уме).

– Неплохо…

– Но я делаю всё, – быстро вставила девушка.

– Прекрасно… но как-нибудь в другой раз! – я попросил гарсона принести ей пива и опять ринулся в пляс с танцовщицами балета.

На следующее утро мы покинули Сенегал. Лиловенькие девушки ворковали над нами, а динамики роняли какие-то неземные названия: «Мадам э месье, ну завон арриве а Уагадугу… Бобо-дуоласо… а Ниамей…»

Если воздух Дакара запомнился мне жарким – липким – гниловатым, то воздух Ниамея был сухим и пугающе жарким – плюс 46 градусов по Цельсию в тени!!! В машине было невозможно открыть окно – рот моментально пересыхал, и наступало удушье.

Мне отвели квартиру, где окна не имели стёкол – только жалюзи. От предыдущего доктора мне досталась собака по кличке Бим – волк, уменьшенный в два раза. Жуткий расист – прыгал на черных до уровня глотки, но только пугал – никогда никого не укусил. Идеальная собака. Мы ходили с ним пешком по берегу Нигера, переправлялись на другой берег на лодке и возвращались по мосту. Лодочник всегда дрожал от страха:

– Месье, если ваша собака меня укусит, я тот же час умру.

В первый же вечер меня потащили в бар отеля «Терминюс», находившийся в десяти метрах от моего дома. Там были та-а-а-акие шикарные проститутки, что я писал в Москву: «У местных проституток умные и одухотворенные лица профессоров. У некоторых наших профессоров тоже лица проституток… но не африканских – вот досада-то!»