Александр Шляпин - Посейдон и Русалка

Я сбросил с глаз пелену и, встряхнув головой, вернулся в квартиру.

– Что!?

– Я говорю – выпьем за успех нашего дела!

Я схватил бокал и протянул его в центр стола. Посуда из трех хрустальных емкостей звонко столкнулась, и я просто влил в себе в рот вино, одним глазом наблюдая за женой, которую как мне показалось, окончательно сорвало с катушек. Она кокетливо моргала накрашенными ресницами и не сводила с Сержа, своих глаз. Валька эротически смаковала игристый лучезарный напиток, хитро выглядывая из— за бокала.

– Короче, через две недели выходим из Владика – сменим команду. Грузимся в Пусане и через Индийский океан в Германию.

Я почесал затылок, предчувствуя не только приятное путешествие по южным широтам, но и тот приличный заработок, который снимет с меня проблемы мужа иждивенца.

– Сколько – сколько я буду получать? – спросил я, почесывая руки от нетерпения услышать приятные слуху слова, отраженные в цифрах.

– А сколько… Моторист второго класса получает две с половиной тысячи евро в месяц. Плюс вахтовые. Плюс внеурочные. Тысячи четыре евро в месяц. В среднем рейс длиться четыре, шесть месяцев. Сходишь на берег, а в кармане тысяч двадцать евро. Я с последнего рейса привез двадцать шесть тысяч.

Я заметил как после цифр озвученных Сержем, глаза супруги блеснули бриллиантовой искрой и даже возможно, легкий зуд защекотал её тело. Валька поёжилась и взглянула на меня глазами полными бабьей надежды.

– Через две недели? – переспросил я, вспомнив, что в начале февраля у меня день рождения, и я хотел отметить его в кругу семьи при свечах и с шикарным тортом.– Через две недели? У меня скоро день рождение, я хотел получить подарок и отметить его с женой и друзьями.

– Собрался плыть – плыви, – сказала Валька, сурово интонацией в голосе развеяв сомнения, которые закрались и вызвали сомнения в душе.

– Сколько раз тебе говорить – мы Валька, не плаваем, а ходим! Плавает дерьмо в речке вонючке. Понимаешь? Плавают какашки, а моряки – моряки она по воде аки посуху ходят!

– Вот ты Шурочка, и пойдешь, если хочешь, что я забыла о твоих похождениях в «Кальмаре», а подарок на день рождение ты получишь, и поверь мне, он тебя чрезвычайно обрадует, – сказала мне супруга, странным образом хихикая.

Я тогда не придал этому значения, посчитав, что это очередной Валькин каприз. Она любила дарить мне необычайные подарки, и я постарался представить, какой сюрприз она мне решила приготовить на этот раз. В голове сразу представилось несколько вещей о которых я не то чтобы мечтал, но имел неосторожность вслух пожелать их.

– Ты решила мне подарить Ягуар? – спросил я, ожидая, как отреагирует супруга на шутку.

– Ты Шурочка, наверное, пошутил тут типа Петросян? – сказала Валька и пощупала голову, где еще позавчера была огромная шишка.– Смотри, шишка то совсем рассосалась. Могу повторить!?

Вспомнив, как ловко Валька орудует деревянным инструментом, я решил на некоторое время воздержаться от комментариев, чтобы потом, уединившись в туалетной или ванной комнате, показать ей средний палец, как знак моего неприятия её скверного характера.

– Господи, какое это счастье освободиться от семейных пут и вырваться на волю! Только тут вдали от дома начинаешь ощущать, что в тебе жил настоящий романтик, который всю жизнь мечтал об удивительных приключениях, путешествиях и новых впечатлениях. И вот эти мечты начинают сбываться, и ты уже не можешь сдержать себя, от нахлынувших на тебя ярких и красочных чувств и чувства свободного полета. Как и предполагалось, уже через две недели я вышел в рейс. Выскочив на корму после долгой разлуки в море, я уставил взор на заснеженный Владивосток, который со стороны моря выглядел устрашающе черным и совсем не притягательным. Постукивание льда о корпус судна, говорило о том, что мы находимся еще в пределах акватории порта. Закутавшись поуютнее в теплый морской бушлат я достал сигарету и, закурив, с какой— то тоской взглянул на родной берег, который с каждой минутой удалялся все дальше и дальше. Маневровый буксир под названием «Утюг», тянул наше судно из бухты на чистую воду. Портовые краны, суда стоящие у пирса и на рейде удалялись от меня, как удалялась вся прошлая жизнь. Смешанное чувство свободы и привязанность к Валюхе, будоражили душу и я, собрав все внутренние силы, мысленно высадил жену из своего сердца на портовый пирс. Бабам на судне не место потому, что они несут столько бед и злоключений, сколько не выпадет нашей команде за шесть месяцев морского путешествия.