Михаил Каншин - Изгнание игвы. Как исправить ошибку магов

«Проклятый шторм! Он смешал все карты. Из-за него эту тихоходную галошу унесло черт-те куда! Еще и этот туман, который, кажется, окутал весь мир. Но не вечен же он!»

Таким – то восторженным, то беспокойным – мыслям предавался дон Алонсо, стоя на мостике галеона, когда услышал первые странные звуки. Они доносились откуда-то сверху, как будто над мачтами кружила гигантская птица, размахивая исполинскими крыльями. Рассвет уже сделал туман светло-серым, и дону Алонсо почудилось, что он увидел промелькнувший вверху какой-то огромный темный силуэт. Он пронесся над кораблем, и туман заклубился, словно действительно был растревожен чьими-то огромными крыльями.

«Тысяча чертей! У меня, кажется, начинаются видения. Слишком устал… Надо бы пойти прилечь, поспать хоть часок после двух бессонных ночей». Он уже хотел было приказать стоявшему на руле Старому Питеру, чтобы тот продолжал вести корабль сквозь туман так же осторожно, постоянно делая замеры глубины, но тут призрачный темный силуэт опять промчался над кораблем, и яркий огненный комок размером с большое пушечное ядро прошил паруса и ударился о палубу в районе грот-мачты, рассыпавшись брызгами пламени. Корабль загорелся.

Пока пламя не заполыхало во всю мощь, его еще можно было потушить. Дон Алонсо бросился на бак, стремясь понять, в чем дело, и организовать тушение пожара. Но огненные сгустки раз за разом начали падать на головы матросов, оттесняя их, а вместе с ними и дона Алонсо, на форпик. Матросы метались по палубе, не понимая, что происходит. Неизвестность – вот источник паники, которая начала разгораться, как сам пожар. Люди не понимали источник опасности, не понимали, откуда, как и почему на их головы вдруг начали падать огненные бомбы, и не знали, как с этим бороться. Когда же они увидели, откуда на них низвергаются эти сгустки пламени, они еще больше обезумели от страха и ужаса. Корабль был обречен.

Даже много времени спустя дону Алонсо часто снились кошмары той ночи: пылающие мачты и такелаж, охваченные пламенем, ничего не понимающие, обезумевшие люди, мечущиеся среди этого пламени и бросающиеся за борт в надежде хоть там найти спасение от огня и чудовища. А видение страшной драконьей пасти, вдруг возникающей из тумана, из которой вырывается и несется вниз на его корабль смертельный огненный плевок, и страшный взгляд равнодушных желтых глаз чудовища, казалось, навечно поселились в его воспаленном мозгу.

Он стоял на самом носу, на бушприте, и бессильно наблюдал, как пламя подбирается к носовому пороховому погребу. Потом прогремел взрыв…

У приоткрытого окна, забранного ажурной решеткой, в одной из башен своего замка в задумчивости стояла правящая герцогиня Илирийская Эльза. Это была стройная высокая женщина лет тридцати с правильными, точеными чертами лица. Есть такой тип красоты, который, поражая своим совершенством, все-таки не греет душу. Герцогиня была красива именно такой холодной и недоброй красотой. Глаза ее смотрели твердо и жестко, и каждый, на кого был обращен ее взгляд, испытывал невольное желание сжаться и куда-нибудь спрятаться. В этом взгляде были воля и непоколебимая уверенность в своем праве подчинять и отдавать приказания. Перед этой женщиной мало кто мог устоять.

Она была одета в длинное, черное с серым, парчовое платье, расшитое тонкой золотой нитью, с ослепительно белым высоким воротником. Задумчиво глядя на вид, открывающийся из окна комнаты, находящейся на самом верху башни, она о чем-то размышляла. Замок располагался на скалистом уступе, возвышавшемся над бухтой, по берегам которой раскинулась столица герцогства Илирийского – прекрасная Ларна. Одной своей стороной замок выходил на почти отвесный обрыв и смотрел на запад, на город внизу и бухту с морским портом. Другой стороной – на великолепный дворцовый парк, раскинувшийся по пологому восточному склону.

Окно, у которого стояла герцогиня, смотрело в сторону города и моря, и из него открывался прекрасный вид. Ветер, легким дуновением влетавший в комнату через открытые створки, чуть шевелил выбившуюся из прически прядь ее темных волос.

Рядом с ней на высоком резном столике стояла большая клетка с любимцами герцогини – почтовыми голубями особой черной породы. Герцогиня отвела свой взгляд от окна, взяла немного корма и, подойдя к клетке, стала задумчиво кормить голубей. Голуби возбужденно заворковали и, шурша и хлопая крыльями, принялись клевать корм.