Станислав Малозёмов - Всю жизнь я верил только в электричество

А в сельпо очередь из двадцати человек за недавно завезенным печеньем «Курабье», любимым всем населением.

Дядя Костя вежливо обращается к очереди и продавщице Галине Воскобойниковой:

– Позвольте мне, дорогие друзья без очереди взять кое-какую закуску под бражку. У меня гости маются-ждут. Мне тут селедочки, хлебушка, консервов «Печень трески» три баночки и лечо натуральное в двух экземплярах.

Продавшица говорит, что она не против, а очередь пусть разрешает.

Очередь в свою очередь разными голосами тоже приветствует задумку дяди Кости.

Даю перевод на человеческий язык:

-….–..буду, мужики и бабы, да Галка, –…-.–моя ненаглядная!–…–я буду тут–..–.щелкать час целый в вашей–..–.очереди, когда бражка простывает на столе и два –..–..ждут –..-.-закуски. Мне–…–на них в два счета, да они мне родственники, мля! Они–..–..-ждать, а мне, мля, неудобно будет. – –..с ним, я много ни-.–.-не возьму. Пару …–селедочек, ну, ещё, мать их..–. , три баночки печени и в рот…–вон то лечо. Две..–.штуки всего…– их мать.

– Да лично мне по..–..-.Бери…–..– с тобой. Только у очереди спроси, а то..–..-знает кто там–..—начнет.

-Да–..–. Пусть берет.

-Ой, мля, ни…–..-не стрясётся. Бери, Костя, мать твою…–.!

– Без закуски хлебать, так и ….– придет, не заметишь ни…–. как!

То есть при полном дружеском, мирном и насыщенно ярком согласии трёх сторон дядя Костя приобрел надобное и под одобрительные шутливые матерки пошел пить и закусывать.

То есть пропитанное матом, как сало рассолом, существование приличного, но разномастного населения одной деревни было скреплено матом, жило тесно в дружбе и взаимопонимании, так как матюги были интернациональны, уравнивали разные статусы и не давали никому ни возвыситься, ни унизиться. А равенство и братство советских людей, скрепленное добрым матом, помогало и строить, и жить, как хорошая песня

************

Утором мы рванули на Кульсары. Практически к самому берегу Каспия, к северному. Оттуда вниз к берегу разлеглась Прикаспийская низменность и сваливалась широкой изумрудно зеленой полосой на запад, а потом опускалась к югу. Там в Каспий вливались и прекращали жизнь свою сначала Урал, а после него и Волга великая. Наши коровы нагуливали себе цветущую внешность и богатырское здоровье на северных лугах моря. Там, рассказал мне дядя Валера за ужином, трава вымахала ему по пояс и среди неё росли какие-то, науке только известные разновидности, в которых всяких витаминов было столько, что всю зиму кормить растолстевших коров можно одной соломой, а молоко из них качать тоннами.

Ехать да поселка оставалась самая малость, каких-то триста километров плюс хвостик маленький. Утро началось красиво. Голубое вверху и пестрое от непокрытого облаками солнца внизу. Мужики с коровами уехали раньше на два часа, а дядя мой залез по пояс в движок и торчал там с ключами и отвертками час, не меньше, временами выныривая на волю. Он курил и снова погружался в недра мотора. Оказывается, ничего и не ломалось вовсе. Он просто делал профилактику генератору.

Потом поехали. Дядя Вася рулил одной рукой, а в другой держал жирный кусок копченой рыбы и неторопливо обгладывал её, получая удовольствие и возможность лихо выплёвывать кости в степь. Сто километров мы пробежали за полтора часа по хорошей твердой и ровной дороге. Она постепенно изменяла цвет с бурого на серый. А после него начала покрываться белым налётом, похожим на твердый тонкий слой слежавшегося за длинную зиму снега.

– Земля белая – это почему? – я высунулся из окна и ветер встречный надул мне в нос и рот порцию горького, ещё не нагретого воздуха. Горечь была не полынная и не от твердой едкой арчи, кустики которой просто исчезли. Не видно их было ни по-над дорогой, ни вдали. Начиналась новая земля. Другая. Какой за тысячу с лишним улетевших назад километров я не встречал ни разу.

– Соль пошла, – дядя мой сунул жирную руку под сиденье, достал довольно чистую тряпку и долго вытирал руки, губы и руль. Балык кончился. Но лицо его выражало большое желание употребить ещё кусок. Он боролся с собой и с разделенной любовью к копченой рыбе ещё километров десять. Несколько раз рука его, явно самостоятельно, без приказов из головы пыталась завалиться за сиденье и ухватить в сумке ещё половинку балыка. Но мозг всё же уловил эти подсознательные потуги и потребовал от шофера остановить и заглушить транспорт, чтобы взять рыбу, не создавая аварийной ситуации на дороге.