Станислав Малозёмов - Всю жизнь я верил только в электричество

– Не ещё девять пятнадцать, а уже! – Дядя не убирал руку – Это вечер. Пятнадцать минут десятого. Скоро тут темнеть начнет. Сейчас отъедем подальше вдоль берега, ещё раз на море глянешь. Оттуда его целиком видно.

Ну и на часы потом ещё раз полюбуемся.

Километров через пять он заглушил мотор, снял часы и дал мне.

– Смотри на море и иногда на часы. Ты примерно представляешь – сколько мы стояли напротив острова и возле поселка?

– Полчаса?

-Точно, полчаса.– Дядя помолчал и причмокнул губами. Головой качнул, в затылке почесал. – Так вот. А если на часы ориентироваться, то хошь-не хошь, а торчали мы там почти целый день.

Часы-то идут здесь страшно быстро. Сколько сейчас?

– Половина десятого! – заорал я то ли от страха таинственного, а, может, от непонимания простого.

– Ну, ну, не сдурей! Не хватало мне бешеного возить! – развеселился дядя.

Забрал у меня часы и стал что-то с ними делать.– Это я время обратно возвращаю. Полчаса мы там и были на самом деле. Ну и сюда ехали пятнадцать минут. Утро вот тут сейчас. Здесь, на этом берегу, на этом месте – утро. Какое и было когда ехали сюда. Ну, прибавь ещё сорок пять минут. Вот. Я теперь ставлю обратно время. А там, возле острова, где мы сидели, время, скажу я, не летит как угорелое. Часы ускоряются, конечно. Сам же видел. Но не шибко. Всё же пять километров до острова. Вот на нём самом – да! В десять раз быстрее прёт, чем везде. Понимаешь, штука какая. Побудешь там день, а домой вернешься – тебя уже неделю ищут везде.

– Как это – побудешь? – я почти возмутился – А дракон? Змей этот. Он же всех ест!

– Да нет там змея никакого, – дядя снял кепку. Вытер сухую шею. – Это сказка. Легенда. Кто придумал – не известно. Но ей уже, говорят, лет сто отстучало. А вот мне в Аральске рассказывали, что сюда ещё с конца двадцатых годов ученые всякие ездят. До сих пор, кстати. Никто не пропал. Все живы, слава Богу. Изучали остров. Животных, растения. Куланов, ну этих лощадок, на ослов похожих, они же и завезли.

Пустыню нашли на острове. Голую. Каменную, без песка и такыров. Вот на ней как раз все эти придурастости и творятся Про Барса-Кельмес эти профессора книжек несколько штук написали. Так вот они и доперли, что на острове этом есть эта…вспомню сейчас…А! магнитная и гравита… Как же он сказал то? Короче – магнитная и грави там какая-то огромная анормалия. Что из земли островной идет невидимый столб какой-то не электрической, а другой, но энергии. Она искажает и время, и само место. Остров этот, известно уже, по площади сто гектаров с копейками. Ну, как наших шесть клеток пшеницы на поле. А начнёшь ходить по острову – за полгода не обойдешь. Так искривляет и увеличивает. Как вроде через лупу здоровенную.

И вот, сам видел, со временем какая хрень наблюдается. Кто про всё это не слышал, а попал на остров, с катушек спрыгивают. Умом трогаются. Вот тебе и местечко. Может, где на белом свете что и есть похожее, но неизвестно. Наверное, нету больше. Наша земля вообще вся чудесами набита под горлышко. Такой как Казахстан, слышал я, нет второй диковинной земли. Может, завирают, конечно. Не знаю…

Дядя Вася от длинной почти научной речи своей сам устал так, что аж побледнел. Он сунул руку за спинку сиденья, достал бутылку воды, завёрнутую в серебристую толстую фольгу, благодаря которой вода не грелась, и выпил сразу половину. Потом побрызгал на лицо, мокрой ладонью

прошелся по прическе, посмотрел на часы и улыбнулся.

– Во! Нормалёк! Время встало на место. Иди к обрывчику, смотри море, да поедем. Там мужики ждут нас. Недалеко поселок по пути на Каспий. Азактан называется. Там поедим, шубату попьем и – на Кульсары прямиком. Там база наша. А часы-то я подкрутил. Нарочно. Для наглядности. Чтобы тебе понятнее было. Оно тут так и есть. Время бежит побыстрее. Но надо на сам остров плыть. И на ту пустынную часть. Это факт научный, не легенда. Не обижайся!

Я долго стоял почти на самом берегу Арала. Вернее – над морем. Я видел его почти целиком. Какую-то крошечную часть перекрыл остров Барса-Кельмес, прекрасный и ужасный. Я смотрел в море как в вечность. Ему не было конца.

Как и вечности. Ближе к берегу плавали неизвестные мне птицы.

Воздух тоже был переполнен отсветом сине-зеленых волн и солнечными брызгами, которые происходили от лучей, разбивающихся о воду. Я пытался увидеть противоположный берег или хотя бы ещё один остров, выросший из волнующейся синевы, но не видел ничего, кроме лазури у горизонта, синевы над ней и голубой с зеленоватыми переливами поверхности грандиозной воды, которая тихими звуками своих глубин звала к себе. В чудесную и радостную бесконечность.