Вадим Кучеренко - Замок тамплиеров

В это утро, ведомая слепым, но могучим инстинктом выживания, заложенным в нее самой природой уже при ее рождении, еще полусонная Ульяна встала с кровати, дошла, спотыкаясь, до окна и плотнее задернула тяжелые шторы. Ее беспокоили не солнечные лучи, а нескромные взгляды, которые могли проникнуть в ее девичью келью из окон соседнего дома, также начинавшего просыпаться. Несмотря на то, что она жила на последнем этаже, эту предосторожность Ульяна соблюдала неукоснительно. Сама она, в силу природного любопытства, любила наблюдать за другими людьми, но в свою личную жизнь предпочитала никого не впускать.

Затем Ульяна прошла в ванную комнату, где, старательно отводя взгляд от зеркала, чтобы ненароком не увидеть своего отражения и не опечалиться преждевременными морщинками и тенями под глазами, разделась догола. Скинув пижаму, она умылась и почистила зубы. Насухо вытерлась жестким махровым полотенцем и, не обременяя себя одеждой, вернулась в комнату. Отыскав дистанционный пульт управления, она включила музыкальный центр и замерла в ожидании первых тактов мелодии.

Ожидаемо неожиданно и резко зазвучали переборы испанской гитары. Это был ее любимый Пако де Лусия, один из самых известных в мире исполнителей фламенко. Несмотря на то, что изучать нотную грамоту он начал лишь в возрасте сорока четырех лет, Пако де Лусия обладал, по мнению Ульяны, не только музыкальным вкусом и бесспорным талантом интерпретатора фламенко, но и виртуозной техникой исполнения. А, может быть, он ей просто нравился, как мужчина. Как бы то ни было, Ульяна предпочитала танцевать по утрам фламенко под его музыку.

Пако де Лусия тихо, но страстно пел о трагической любви, которая все-таки была счастьем, как это стало понятно намного позднее. Ульяна гордо вскинула голову, пальцы ее высоко поднятых и изогнутых рук затрепетали, легкая дрожь спустилась ниже, прошла по ее упругим грудям, достигла округлых бедер, волнующе и призывно заколыхавшихся, словно морские волны. Она сделала несколько шагов по комнате, то сильно притопывая, то ступая мягко, словно дикая кошка, вышедшая на охоту. Это был танец «Севильяна», который зародился в испанском городе Севилья еще в пятнадцатом веке. Возможно, не совсем подходящий для исполнителя «чистого фламенко» Пако де Лусия, но Ульяна любила сочетать несочетаемое. И, во всяком случае, он не требовал применения кастаньет, на поиски которых Ульяна могла потратить все это утро. Такое с ней тоже случалось. Она так и не приобрела привычки, сколько ни обещала себе, отводить каждой вещи свое раз и навсегда определенное место.

Самозабвенно танцуя, она чувствовала, как радость жизни постепенно возвращается к ней. Ульяна снова начинала себя любить и восхищаться собой.

Рыжеволосая, тоненькая и изящная, она мало походила на классический образ танцовщицы фламенко, это было все равно, что сравнивать солнечное утро с полуночью. Но не это беспокоило Ульяну сейчас. Ее волновала мысль, сумела ли бы она перетанцевать ту легендарную восьмидесятилетнюю исполнительницу фламенко, которая привела однажды в неописуемый восторг самого Федерико Гарсиа Лорку.

Несколько лет назад Ульяна прочитала об этом в одной из его книг. Гениальный испанский поэт еще многие годы спустя вспоминал, что на танцевальном конкурсе в Хересе-де-ла-Фронтера какая-то старуха буквально вырвала первый приз у юных красавиц с кипучим, как вода, телом, покорив зрителей тем, как она вздымала руки, закидывала голову и била каблуком по подмосткам.

Эта призрачная старуха была вечным соперником Ульяны и ее живым укором. Утешала ее только мысль, что вздумай ее соперница обнажиться, то пальма первенства непременно досталась бы ей, Ульяне. Возможно, именно поэтому она предпочитала танцевать голой, несмотря на то, что сшила себе на заказ у портнихи несколько замечательных платьев для фламенко, среди которых было и классическое черно-красное, и в голубой горошек, и в ажурных кружевах искусной ручной работы. Но мысль, что это был не совсем честный прием в единоборстве со старухой, не оставляла ее. Ульяна никогда не одобряла Макиавелли, считавшего, что для достижения цели хороши все средства.

Чтобы отвлечь себя от этой досадно жужжащей в ее голове, словно назойливый комар, мысли, Ульяна начала вслух отрывисто произносить в такт мелодии строки ее любимого с недавних пор стихотворения. Она написала его сама в одну из бессонных ночей, устав страдать от своего одиночества. Называлось стихотворение «Влюбленная в красном», и было напрямую обращено к Федерико Гарсиа Лорке.