Виктор Гришаев - История одного Рода

– Ну что, добился своего, друг мой?! – злобно оскалившись, проворчал хан Кончак. Опустив голову, молчал Игорь.

– А ты подними, подними свою буйную головушку да посмотри, что ты натворил.

– Куда это ты меня везешь? – с трудом вопрошал Игорь, превозмогая боль в раненой руке.

– Как куда? – недоуменно спросил Кончак. – Ты что, сам не догадываешься? Ты же так стремился сюда, так мечтал захватить нашу столицу с ее несметными богатствами. – И он, кинув на князя плутоватый взгляд своих раскосых глаз, раскатисто рассмеялся.

Неприятное на слух карканье воронов внезапно вывело Игоря из забытья, заставив приподнять голову. От неожиданного жуткого зрелища он встрепенулся. Расширив от ужаса глаза, он с отчаянием смотрел на представшую перед ним страшную картину. Черные птицы тучами вились над полем брани, усеянном тысячами окровавленных воинов-русичей.

– Ну а сейчас что скажешь, князюшка? Отбил я у тебя охоту состязаться со мной?

Игорь, вновь понурив голову, молчал.

– А что, если я тебя, да твоего сына, да и брата твоего с миром отпущу в вашу вотчину? – И, оскалившись, хан впился пристальным взглядом в глаза русского князя. – Может быть, тогда ты откажешься воевать со мной?

– Нет, не бывать этому никогда! – ровно огнем, стрельнув глазами, вспыльчиво возразил Игорь. – Даже если ты меня отпустишь, я всё равно снова вернусь в эти места, и тогда, поверь мне, тебе уж точно несдобровать, как и в прошлые разы.

Вдалеке показался неказистый город на живописной возвышенности, окруженный, как крепость, с трех сторон водами быстрой реки Каялы. Сразу бросалось в глаза большое количество юрт, да изредка виднелись глиняные строения зажиточных кипчаков, около которых возвышались величественные каменные идолы. А вокруг, куда ни кинешь взгляд, распростиралась необъятная кипчакская степь.

С приходом хищного разбойничьего племени вновь для славян наступили тяжелые времена. Огнем и мечом прошлись по русским городам и селам поганые, это так русичи враждебно прозвали половцев.

Свободолюбивый народ причерноморских степей, доселе не знавший, что такое жить под гнетом, в одночасье оказался в рабстве. Если князь Игорь и его окружение и в плену жили довольно вольготно, то совсем иначе обстояло дело с русскими рабами-простолюдинами. Для них унижение и издевательство было постоянной нормой, да и продавались они за бесценок, в отличие от князей и воевод.

А тем временем укрывшиеся в бору Василий и его соплеменники с лютой ненавистью наблюдали, как на их земле повсеместно хозяйничают завоеватели.

– Василько, до кой поры мы будем терпеть их бесчинства? – подбоченясь, гневно прохрипел Микола. И разом в один голос зашумели все вокруг.

– А что, дело говорит Микола, – выкрикнул кто-то из толпы. Василий поднял руку, и шум, начавшийся так внезапно, так же мгновенно и стих. И десятки глаз устремили взоры на своего вожака.

– А мы и не собираемся отсиживаться здеся. – И он, поглаживая бороду, задумался.

– Ну давай, выкладывай, не томи, говори скорей, что там опять надумал, – раздался тот же нетерпеливый голос.

– А начнем действовать таким же образом, как и наши вороги поступают с нами: будем устраивать им засады, – тряхнув головой, решительно произнес староста.

– Правильно глаголешь, Василько. Давно пора устроить басурманам такую баню, чтобы навсегда забыли, как шастать по чужой земле. А то, вишь ты, взяли моду – издеваться над славянами, да еще и девок наших насильничать, – перебивая друг друга, гневно зашумели мужики.

– Вот и договорились. Тянуть с этим делом не будем. Сегодня же в ночь и отправим самых «молодых» в разведку, – с прищуром и с какой-то невероятной живинкой в глазах рассуждал вслух Василий, – надо же разузнать, где и когда, да и какими группами ходят степняки в дозоры, чтобы неожиданно встретить их нашими «гостинцами».

И, окинув быстрым взглядом сельчан, остановил свой взор сначала на Миловане, а затем, резко переметнув взгляд на Калинку, кивнул головой. Те, всё поняв без лишних слов, встали.

Стояли последние весенние деньки.

Разбившись на два отряда, крестьяне, скрытно подкравшись к кустам, залегли в засаде по обе стороны предполагаемого пути половцев. И как только всадники показались, увидевший их первым Василий, незаметно приподнявшись, махнул рукой. И сразу в ответ с противоположной стороны донеслась трель соловья.

– Глазастый Микола, – удовлетворенно улыбнувшись, полушепотом пробормотал Василько. И вновь воцарилась напряженная тишина, только иногда нарушаемая шелестом нежно-зеленых листьев да щебетом птиц.