Маргарита Андреева: Мелодия Бесконечности. Книга вторая: «Симфония чувств». Том первый

– Потрясающе, леди! – Баркер улыбнулся ей, снимая с шеи фотокамеру. – Работая с вами, я получаю невероятное удовольствие, – он сделал знак рукой, распуская съемочную группу на перерыв. – Сейчас можете немного отдохнуть, и мы приступим к финальной сцене – не забудьте ваш плащ, леди, мы будем снимать сцену на улице.

Группа разошлась на легкий ланч. Весь день, кроме момента самих съемок, Ондзи старательно избегал златовласую, чего она не могла постичь, а побеседовать с ним возможности так и не представилось.

Когда же она вышла на последнюю фотосессию, Ондзи понял на неё глаза и замер… захотелось сощуриться, как если бы он смотрел на яркое солнце.

Первые заморозки в этом году пришли рано. Пушистые резные снежинки медленно вальсировали с хмурого неба, низкого и серого от слоистых облаков, мягко лаская щеки и губы. Он вдохнул морозный воздух и выдохнул пар изо рта:

– Ангел, – прошептал азиат и ощутил на губах влагу растаявших снежинок, точно незаметный воздушный поцелуй, а белокурая, и правда, походила на ангела – в длинном в пол белом платье, легко обтекавшем её стан, и в серебристом с отливом – таком же длинном плаще с капюшоном.

Мужчина выглядел сейчас таким потерянным и одиноким с бледным замерзшим лицом и покрытыми инеем ресницами, что златовласая, напрочь забыв о том, что идет съемка, неосознанно подалась вперед, присела перед Ондзи, взяв за руку и согревая его озябшие пальцы своим дыханием.

А он смотрел на Даниэллу – такую светлую и чистую, как этот снег, и такую же хрупкую и недосягаемую. Как снежинка тает, когда сильно сожмешь её в руке – можно только смотреть, иначе разрушишь всё волшебство. И эти её глаза, что пронзали душу насквозь – цвета небесной лазури… только туда – в его душу, лучше никому не заглядывать, дабы не ужаснуться увиденному. И нет числа его грехам, что тяготят его, и нет искупления вине. Больно бывает не только от боли, страшно бывает не только за совесть… Он стал свободен от притяжения своей боли – крики невинных – не более… Незаметный след белого крыла… пепел и зола… Если это и есть та самая любовь, которую воспевали все поэты и романисты от средневековых трубадуров до авторов современных бестселлеров, то, почему же ему так гадко, как ещё не бывало в жизни? Это и есть хваленая любовь? Внутренности скрутило от острой боли, он попытался улыбнуться, но мышцы лица свело судорогой, а по заледеневшей щеке заскользила горячая слеза. Конечно, у него были женщины, много женщин, но, даже имен их он не мог на утро вспомнить. А сейчас всё было совершенно иначе, но мужчина давно уже разучился во что-либо верить и что-либо чувствовать. Отчего становилось ещё больнее и ещё невыносимее. Он потерял контроль над своими эмоциями. Весь его мир, к которому успел привыкнуть за длительный срок своего существования, с первой космической скоростью летит в преисподнюю ко всем чертям, а может, он просто заново ему открылся? Цунами накативших чувств прорвало ту плотину, которую азиат с таким трудом выстроил, отгородившись от окружающих непроницаемой стеной. Таким, как он, не положено счастье, Ондзи не имеет права роптать на судьбу. Тогда почему его так тянет к белокурой? Почему так манят её глаза и губы, гладкая кожа и золотистые локоны волос, стройное тело?

– Это невероятно! – уже не выдержав, со своего места подскочил Дуглас Айронс, усиленно пожимая девушке руку. – Вам удалось вытянуть из него такие эмоции! Я преклоняюсь перед вами, леди. Снимаем, снимаем крупный план его лица, не отвлекаемся – продолжаем, это именно то, что нужно, – по ту сторону объектива на щеках от улыбки проявились знаменитые ямочки, уже успевшие стать визитной карточкой Найджела Баркера.

– Прошу прощения, но на сегодня – всё. Все свободны, – неожиданно резко прервал это всеобщее веселье Ондзи, пошатнувшись. Он оперся о стену, а лицо его с каждой секундой становилось бледнее.

– Всё в порядке, господин Танака? Вам плохо? Вы нездоровы? – ошарашенная Даниэлла только лишь успела повернуть голову в его сторону, когда Дуглас Айронс проводил азиата до машины, как тот и попросил, отказавшись от медицинской помощи, и вся группа, притихнув, замерла на мгновение, а потом высыпала к воротам вслед за отъезжающим авто. – Подумайте ещё раз, может, всё-таки в клинику? – поинтересовавшись напоследок.

– Ничего, это просто переутомление, это пройдет, – автоматически ответил азиат, а глазами искал глаза белокурой…

Здоров ли он? Похоже, что нет. Он болен, и болен серьёзно… ею…