Родион Ржачный - День огурца. Любовь, кошелек или жизнь?!

– Безмозглая курица! – орёт одна из них (голова). Вы, держу пари, догадались, что это был мужик.

На этой печальной ноте и заканчивается наше хоровое пение.

Мадам реагирует вполне предсказуемо: её соло резко обрывается (на высокой ноте) и сменяется всхлипами. Из-под огромных очков низвергаются не менее огромные потоки слёз.

Я, решив приберечь свой вокал для более подходящего случая, тоже прекращаю пение.

Тем временем Мадам Очки продолжает извергать нешуточный слезопад и, я чувствую себя виноватым в её излияниях. (Ох уж эти девчонки! В любой ситуации делают виноватыми парней!).

Нет, вы подумайте!

Она меня сбила и я, при этом, виноват!

Это же чёрт-те-что, в конце концов!

Со стоном и скрипом отдираю то, что от меня осталось, от капота и ветрового стекла. Встаю на мостовую.

Ой, братцы! Меня качает!

Сотрясение есть! Причём, у меня такое ощущение, что это сотрясение не только мозгов, но всего меня!

– Мартышка на тарантасе! – орёт всё тот же представитель семейства женоненавистников, который проветривает свою голову, высунув её из форточки.

Результат долго ждать не приходится!

Всхлипывания в автомобильчике тут же превращаются в рыдания, а потоки слёз достигают такой интенсивности, что грозят превратить салон в аквариум.

Энергично встряхиваю котелком (картинка вокруг меня стабилизируется), выпрямляюсь и смотрю таким взглядом на любителя поорать, что его чайник тут же исчезает внутри тачки, а последняя уносится, как метеор.

Затем одёргиваю свою помятую одежонку и подхожу к водительской дверце автомобильчика.

Наклоняюсь и заглядываю внутрь.

Ай – яй – яй!

Девчонка ревёт в три ручья!

Что же с ней делать-то?!

Чешу репу, делаю сочувствующее лицо и кладу руку ей на плечо.

– Девушка… – начинаю я произносить проникновенную речь.

– Отстань! – кричит она и сбрасывает мою нескромную конечность.

Н-да, неплохое начало, не правда ли?

– Барышня! – вкрадчиво, но, уже повысив голос, продолжаю я. – Кто, в конце концов, пострадавший, вы или я?!

– Моя машина! – всхлипывает она.

Рыдания на этом, как вы уже догадались, только усилились!

Я что, сегодня нанялся утешать всех страждущих, а?!

– Великолепно! – бормочу я, всё ещё пытаясь найти компромисс, – но ведь это я шёл на зелёный свет!

Ноль эмоций!

И за что я люблю девчонок?!

Это же ужас какой-то!

Моя хрупкая мужская психика не выдерживает и, я ору во всё горло:

– Хорош реветь!

Рёв мгновенно прекращается, а его производительница, тихо всхлипывая, пялится на меня, испуганно хлопая глазами.

Ха! Вот она – женская тоска по сильному плечу!

Я обхожу её машину (она следит за мной взглядом, как кошка за собакой), распахиваю дверцу и плюхаюсь на пассажирское место рядом с ней.

Смотрю ей в глаза и обнаруживаю, что их выражение, из испуганного, становится преданным.

Это, знаете ли, как у Цезаря: пришёл, увидел, победил!

Впрочем, вместо «пришёл», уместнее было бы употребить «прилетел»…

– Давай, – говорю я ей несколько грубоватым голосом хозяина жизни, – убери машину с перекрёстка. А то, не дай Бог, ГАИ появится.

То ли мой низкий голос, то ли слово «ГАИ», производит на неё магический эффект, и дамочка быстренько заводит свою машинку, чтобы отогнать её на обочину.

– Ну, что, барышня, – строго спрашиваю я, – есть какая-то причина в том факте, что вы пытались меня закатать в асфальт, или как?

– Я… – мнётся барышня, глядя на меня во все глаза, – у меня… ой!

Влюбилась, чтоль?

Она опять всхлипывает, а я мысленно хватаюсь за голову.

Неужели опять?!

Но всхлип проходит и я ловлю себя на том, что разглядываю её. (А она очень даже ничего!)

А она, чертовка, уже не смотрит на меня!

Бог мой! Да мои чары не действуют на неё!

Так не пойдёт!

Ловлю её взгляд, ободряюще улыбаюсь, подмигиваю и говорю:

– Меня зовут Дмитрий.

Она молчит, а я продолжаю:

– Я считаю, что… э…

Чёрт, как же это сказать-то?!

Плюю на условности и говорю прямо:

– В общем, девушка, вы, вроде как, мне должны!

– Ой! – говорит она и опять всхлипывает.

Вот этого нам не надо!

– Так как вас зовут? – мой проникновенный взгляд пытается добраться до её сердца.

– Маша, – зачарованно бормочет она.

В общем, мы оба тонем друг у друга в глазах, а я ласково шепчу:

– Красивое имя!

Она слабо улыбается.

Ну, наконец-то!

– Итак, Маша, что же насчёт долга?

– Сколько? – шепчет она.

– Один, – сюсюкаю я.

– Что один? – она облизывает пересохшие губы.