Родион Ржачный - День огурца. Любовь, кошелек или жизнь?!

– Но зато, какие курочки очаровательные, согласись!

– Да – а, – тянет толстяк, мечтательно вздыхая.

Его пузо толкает стол и кофе разливается тёмной лужей.

– Ой! – кряхтит обладатель пуза, глядя на своё отражение в луже.

– Ты мне ещё и на кофейной гуще погадай! – ворчу я, вскакивая, – ты просто какой-то ходячий хаос! – хватаю тряпку с раковины и бросаю ему. – Вытирай!

Толстяк пыхтит и пытается отпить горячий кофе из чашки (там ещё кое-что осталось), но обжигается и сидит, разинув пасть, как сом, выброшенный на берег.

Мне видно, что Бамбино явно не в своей тарелке. Этому жиртресту неудобно причинять другим неудобства! Чтож, от его смущения мне легче не становится…

– Ладно, – я сажусь на место и глотаю из своей чашки, – лужу можно вытереть. Но ты сам-то, как до такой жизни докатился?

– До какой? – колобок дует в чашку, пытаясь остудить её содержимое.

– Сам не замечаешь? – я смотрю на него, как на десятое чудо света.

– Да, вроде, всё как обычно… – бормочет толстяк и пробует кофе языком.

Удовлетворённый, он, заглатывает таблетку аспирина и запивает её.

– Каждый день с моста летаешь? – интересуюсь я.

– Ах, это! – водоплавающий хмурится и становится опять похожим на тыкву.

– Вот-вот, – замечаю я, – а то можно подумать, что это у тебя развлечение такое. С утра – шлёп с моста – все, значит, жизнь удалась!

Добродушный колобок дуется, что совершенно ему не к лицу. Если б эта груда сала всегда улыбалась, то была бы похожа на этакого добродушного Вини Пуха, всеобщего любимчика, а так… тыква тыквой!

Короче, сплошное недоразумение!

– Это потому, что я десять миллионов должен, – смущённо бубнит плюшевый.

– Ни хрена себе! – мне не остаётся ничего другого, как подпрыгнуть (вместе с табуреткой). – Десять миллионов! Да я в руках-то столько денег не держал!

– Я тоже, – мычит бугай, – да вот, проиграл.

Он задумчиво чешет репу, пока моя челюсть не спеша встаёт на место, и продолжает:

– Я их, конечно, не сразу проиграл. Так, раз за разом. Просто сумма все росла, росла и росла…

– Ну-у, ты игрок! – воплю я недоверчиво, – по тебе и не скажешь, что ты игроманьяк! Значит, играл и не наигрался?

– Ага.

– Тяжёлый случай. Тебе, парень, в психушку надо. Там, хоть, игровых автоматов нет.

– Тот мужик, – вздыхает мой собеседник, – которому я хочу позвонить, может дать мне такую сумму. Тем более что я ему должен всего пять.

– Пять миллионов! – я расплёскиваю остатки кофе по столу. Следом за кофе, туда же падает моя челюсть, – да ты точно псих! Сколько всего-то ты должен?

– Это всё, – колобок вздыхает, – слава Богу! Пятнадцать миллионов. Расплачусь и свободен.

– Вот веселуха! – я осматриваю стол, на котором кофе больше, чем в чашках, – где возьмёшь?

– Ну, у меня тоже кое-что есть… – тыква чешет лысину, – цветочный киоск, джип, квартира…

– Маловато, мне кажется…

– Да, лимонов на пять, максимум, тянет.

– А остальное? – я настолько впечатлён, что уже шепчу.

– Если ничего не придумаю, то свалю отсюда, – толстяк тоже переходит на шёпот, – прихвачу мать, подругу и уеду.

– Ну, ты влип, дружище!

Толстый вздыхает, его пузо вздыхает вместе с ним, и пустые чашки, звеня, подпрыгивают на столе.

– Тебе сейчас нужно сваливать! – я невольно проникаюсь к бедолаге сочувствием.

– Не выйдет, они уже сказали, что возьмутся за мать, – Бамбино пускает слезу, – быть может, они уже следят за ней!

– Да уж, – моя очередь вздыхать, – не думал, что человек добровольно может залезть в такую задницу! Чего тебе не хватало?

– Сам не знаю, – бормочет бомбовоз, размазывая слёзы по сальным щекам, – азарт напал…

– Да, пойми вас, игроманов!

Колобок протягивает руку и берёт со стола мой телефон.

– Номер вспомнил, – вдруг лыбится он.

В кухню врываются девчонки. Они уже одеты. Юбки и топики, всё микро и, вообще, одинаковое, не считая разных цветов.

– Кофе, кофе! – весело кричат они, – нам пора на работу!

Я ставлю на газ вторую порцию кофе и вытираю со стола.

– Видишь этих очаровательных крошек? – спрашиваю я у колобка.

Бамбино недоуменно смотрит на меня. Потом переводит взгляд на девчонок и сглатывает. Они хихикают.

– Видишь мою скромную квартиру? – развиваю я свою мысль.

Бомбовоз пытается меня понять, но я не жду его понимания, а просто продолжаю:

– Видишь лето за окном? Солнце, пляж, красоту природы?

– А – а… – непонимающе бормочет жиртрест.