– Так-то лучше. Надеюсь, инфекция не попала.
– Что Вы! Я чувствую себя превосходно! – искренне заверяет его Диез.
В тубе обнаруживается большой сверток бумаги с заданием от Маэстро. Но прежде чем приступить к его прочтению, мы единогласно голосуем за то, чтобы передохнуть и полакомиться ароматным пирогом.
Я расстелила свой спальник и полулежа уплетаю вкуснейшее лакомство. При этом чувствую себя почти хорошо. А ведь у меня присутствовали определенные опасения, что болезнь может вернуться…
С содроганием вспоминаю те дни, когда не могла смотреть на еду без отвращения. Пища вызывала во мне лишь тошноту и непонятную агрессию. Я могла несколько дней ничего не есть, и каждый такой приступ заканчивался неделей интенсивной терапии. Первый раз это случилось, когда мне было семь. Одна взрослая девочка в интернате назвала меня жирной уродиной и добавила: «поэтому тебя никто не любит, поэтому твоя родная мать предпочитала пить и гулять с мужиками, вместо того, чтобы смотреть на твою отвратительную разъевшуюся морду». Много позже я поняла, что причиной подобной жестокости послужила элементарная зависть. Но она сделала свое дело, кинула отравленное зерно на плодовитую почву. Туда, где и без того собрались все возможные комплексы и сомнения. Я сама справилась с болезнью и даже отучилась брать чужие вещи. Пока проклятые организаторы не запихнули меня в тот самолет и не вышибли на глазах мозги моему родному брату. После игры приступов не повторялось. Наверное, клин клином вышибают.
– Мне кажется, это было чересчур. Вдруг крысы действительно напали бы на нас? Совсем не смешно! – обиженно замечает Триша, жуя кусок яблочного пирога.
– Придите же в себя, наконец! – вдруг раздается полный холодного презрения голос Лавины. – На этом острове все серьезно. Опасность грозит каждому, и дальше будет становиться только хуже. Отбросьте наивные мечты об адреналине и выигрыше и боритесь за свои никчемные жизни!
– С чего это тебе вздумалось нас запугивать? – я сама не понимаю, почему меня так тянет вступить с Лавиной в открытое противостояние. В ответ она вцепляется в меня своим колючим взглядом. Мне стоит труда его выдержать, и все же, я не свожу с нее глаз, с вызовом вздернув подбородок.
– Потому что чем скорее мы выясним число, всех нас объединяющее, тем выше наши шансы на спасение. Так может быть, пришло время говорить? Лола, не желаешь покаяться в своем грехе? – ее губы расплываются в язвительной усмешке.
– Прежде всего нам всем нужно успокоиться и прочитать следующее задание, – торопливо вмешивается в перепалку Бабур. Этот кретин снова все испортил. Кажется, он на генетическом уровне не выносит негативных эмоций. Тяжело же этому увальню тут придется!
Алекс по молчаливому согласию разворачивает большой бумажный сверток и торжественно зачитывает содержимое, стараясь воспроизводить в точности интонации Маэстро. Получается у него довольно смешно, так что даже я не могу сдержать улыбки. Сначала идут напыщенные слова о том, какие мы молодцы, воспевание нашего героического подвига в войне с крысами. Конечно же, Алекс много добавляет от себя, чем изрядно веселит публику. Но едва он доходит до следующего задания, то сразу становится серьезным:
– «Покинув свой дворец через потайной ход, Император оказался в диком незнакомом лесу. Несколько дней он скитался вместе со своей семьей, умирая от голода днем и замерзая до полусмерти ночью. Странники спасались корнями и ягодами, которых было не так много, а с наступлением темноты тесно прижималась друг к друг, чтобы не окоченеть от спускающихся с гор холодных ветров. На глазах безутешного отца погиб старший сын, отравившись ядовитым растением. Любимицу семьи – младшую трехлетнюю дочь —утащили на третью ночь шакалы, чтобы растерзать на части. Ее сестра утонула в зыбучих песках. Один сын погиб в смертельной ловушке, расставленной кровожадной бандой головорезов. Когда же обезумевший от горя отец потерял очередного наследника, не успев уберечь его от укуса ядовитый змеи, он проклял небеса. Сколько раз Император молил Бога забрать себя вместо детей, даровать ему спасение от невыносимых мук! Но тот оставался глух к просьбам. Император голыми руками отбрасывал ядовитых змей, первым пробовал незнакомые корни и плоды, даже топкие болота отказывались брать бессмертного в свой плен.
Однажды его супруга сказала, заливаясь горькими слезами:
«Император, любовь моя к тебе велика. Я жена твоя и готова идти за тобой на край света. Но мне невыносимо смотреть, как один за другим уходят из жизни мои дети. Для меня нет смысла оставаться дольше в этом мире. Я уйду сама и заберу с собой последнего сына. Скажи мне лишь одно: за что же на нашу долю выпало узнать столько горя?»
Читать дальше