Юнас Юнассон - Неграмотная, которая спасла короля и королевство в придачу

«Нет уж, в задницу», – подумал Б. Й. Форстер о мире в целом.

Опасность угрожает стране прямо сейчас , а не когда инженер соблаговолит перестать пинать балду.

Путь премьера к власти был долог и тернист. Юношей, в конце тридцатых, он заинтересовался нацизмом. У нацистов, на взгляд Форстера, имелась любопытная методика сортировки представителей разных народностей. О чем он сообщал каждому, кто был готов его слушать.

Тут началась Вторая мировая война. Южная Африка, к несчастью для Форстера, выступила на стороне союзников (как-никак она входила в состав Британской империи) и отправила нацистов вроде Форстера за решетку вплоть до самой победы. Выйдя на волю, он стал осторожнее: открыто выступать с нацистскими идеями ни до, ни после этого никому не шло впрок.

А в пятидесятые властям показалось, что Форстер, пожалуй, к лотку приучен. Весной 1961-го – того же года, когда в одной из лачуг Соуэто родилась Номбеко, – ему предложили пост министра юстиции. Год спустя он и его полиция сумели изловить главного преступника – террориста и члена АНК по имени Нельсон Холилала Мандела.

Манделе, разумеется, дали пожизненный срок и отправили на остров-тюрьму близ Капстада, чтобы он сгнил там заживо. Форстер полагал, что это произойдет довольно скоро.

Пока Мандела приступал к предполагаемому гниению заживо, Форстер продолжал восхождение по карьерной лестнице. На ее последней и решающей ступеньке ему сильно помогло то, что у некоего африканца со специфическими проблемами окончательно сорвало крышу. В рамках системы апартеида он считался белым, но, видимо, ошибочно, поскольку выглядел скорее цветным и оттого повсюду чувствовал себя чужим. Для разрешения своих внутренних противоречий он отыскал предшественника Б. Й. Форстера на посту премьер-министра и всадил тому в живот нож – пятнадцать раз кряду.

Этого не то белого, не то не белого закрыли в психушке, где тот просидел тридцать три года, так и не уяснив, какой он расы.

И только потом умер. В отличие от премьера с пятнадцатью ранами в животе, который, во-первых, был, несомненно, белым, а во-вторых, умер сразу.

Так что стране понадобился новый премьер-министр. Желательно с рукой потверже. Каковым и стал бывший нацист Форстер.

Достижения страны, да и собственные, на ниве внутренней политики Форстера вполне устраивали. Новое антитеррористическое законодательство позволяло объявить террористом кого угодно и посадить на сколь угодно длительный срок на каком угодно основании. Или без.

Другим удачным проектом было создание резерваций-бантустанов для разных народностей – по одной для каждой, кроме коса, – этих оказалось такое количество, что бантустанов понадобилось аж две штуки. Всего-то и дел – собрать черных определенного сорта, свезти их в соответствующую резервацию, лишить южноафриканского гражданства и предоставить новое – по названию бантустана. Раз ты больше не гражданин ЮАР, то и гражданских прав тебе не положено. Просто, как дважды два!

Некоторые сложности возникли на внешнеполитической арене. Учитывать позиции его страны мир категорически отказывался. Такая очевидная вроде бы штука – если ты не белый, то никогда им не станешь – вызывала множество нареканий.

Удовлетворение бывшему нацисту Форстеру доставляло только сотрудничество с Израилем. Хоть они там и сплошь евреи, но во многих отношениях такие же не понятые миром, как и Форстер.

«Нет, в задницу», – еще раз заключил Б. Й. Форстер.

Чем он только занимается, этот халтурщик Вестхёйзен?

Новой прислугой, нежданно посланной ему провидением, Энгелбрехт ван дер Вестхёйзен был доволен. Она уже кое-что делала, еще когда ковыляла с левой ногой в шине и правой рукой в гипсе. Эта, как ее там?

Вначале он называл ее «кафрой-2», чтобы не путать с другой негритянкой – уборщицей на внешнем КПП. Но когда об этом узнал епископ местной реформатской церкви, инженер получил выговор. Чернокожие заслуживают большего уважения.

Эта церковь уже сто с лишним лет допускала негров к литургии вместе с белыми, хотя черным приходилось дольше дожидаться причастия, ведь их такое количество, что хоть строй для них отдельные церкви. Вины реформатской церкви в том, что черные размножаются как кролики, епископ не видел.

– Уважение, – повторил он. – Поразмыслите о нем, господин инженер.

Слова епископа впечатлили Энгелбрехта ван дер Вестхёйзена, но удержать в голове имя Номбеко ему так и не удалось. Поэтому обращался он к ней «ты-как-тебя-там», а в остальных случаях… упоминать ее в остальных случаях смысла, строго говоря, не имело.