МинюкИ - Оставьте Дверь открытой

А это лето было особенным. Любимая бабушка, раньше никогда даже не намекавшая о приезде, порой даже пыталась уговорить внучку вернуться в город пораньше, «чтобы успеть до начала учебы отдохнуть и повеселиться с друзьями, чем сидеть по вечерам у завалинки и слушать старые бабушкины сказки». Когда же Оля в прошлый раз уезжала от неё, то, уже выйдя за порог со своей спортивной сумкой через плечо, услышала, как бабушка глубоко вздохнула и, будто набравшись смелости, произнесла свою просьбу – приехать пораньше. И ещё попросила ничего не говорить матери. А если Оля не сможет её навестить, то ничего страшного, так тому и быть.

Проснулся я, когда солнце стояло уже высоко. Голова была тяжелой, и остатки сна всё никак не хотели покидать меня. Что снилось, точно не помню, только какое-то ощущение осталось: тягучий и липкий осадок. Взяв полотенце и несессер, отправился умываться. Туалет был занят, пришлось стоять в тамбуре в ожидании. Через окно я видел пробегающие мимо деревья. Зелень была буйная и совсем не походила на нашу, культурно обрезанную, городскую. Стук колёс. Ветер из приоткрытого окна, пахнущий летом, травой и ещё непонятно чем, настроил меня на добродушный лад. Впереди лето и приключения. Вот в чём я не сомневался – так это в том, что приключениям быть. Сон как рукой сняло. Мне пришлось ещё недолго подождать, затем я умылся, почистил зубы и даже попробовал расчесаться пятернёй. С расчёсками я не дружил: теряются почти сразу.

Перекусив тем, что я припас со вчерашнего дня, и допив холодный чай, который так и остался стоять в стакане со вчерашнего вечера (спасибо проводнице – не забрала), я уселся строить планы. Это мой способ «примириться с реальностью», как называла это мама.

– Если ты не будешь записывать, что тебе необходимо сделать, сделано не будет ничего. Вернее, оно будет сделано только в твоём воображении. Так что пиши, милый, и не забывай ставить галочки напротив того, что уже выполнил. А то будешь делать одно и то же несколько раз, – так мама надо мной подтрунивала.

Я действительно иногда мог так чем-то увлечься, что терял ощущение времени и реальности. Пару раз обманывался: думал, что сделал, а оказывалось – нет. Ну, и завёл привычку делать записи.

Вот и сейчас я написал: по прибытии в Райчихинск добраться до пристани «Белой» и встретиться с нашей рабочей группой.

Ну вот, собственно, пока это и все дела. Хотел было вернуться к книге, вчера уснул, наверное, на первой же странице. Открыл, начал читать, но постоянно что-то отвлекало, и я никак не мог сосредоточиться на тексте. Предположил, что это всё волнение. Засунул книгу в рюкзак и уставился в окно в ожидании своей остановки.

Как-то неожиданно для себя я опять уснул. И проснулся только тогда, когда проводница потрясла меня за плечо.

– Вставайте, вставайте. Да что ж вы так крепко-то спите, – она старалась распихать меня и, смешно цокая языком, покачивала головой, точно я маленький и провинившийся ребёнок.

– Скоро ваша станция, а там стоим совсем недолго. Вам бы надо собраться и выйти в тамбур. Если не успеете сойти, следующая станция будет только к вечеру. А обратного поезда ждать вообще долго, так что поспешите. У меня там ещё один пассажир выходит. Надо его тоже поторопить. Смотрите не засните!

Она почти выбежала из купе, я встал, встряхнул головой, опять потяжелевшей и какой-то одурманенной, и всё же скоренько собрался и направился в тамбур, как проводница меня и просила.

В тамбуре уже стоял невысокого роста мужчина, неопределённого возраста и, я бы даже сказал, неопределённой национальности. В глаза мне бросились только его острая борода и колючий взгляд, которым он меня наградил, когда мы встретились глазами.

Вот и станция. Проводница суетливо открыла дверь и почти выпихнула нас на перрон. Поезд сразу же тронулся, и я понял, зачем нас так торопили. Сиди я в купе, ни за что бы не успел выскочить. Здание вокзала заменяла будка, сколоченная из листов железа и досок, вокруг было безлюдно и тихо. Лишь знойный ветер, работая дворником, поднимал пыль и гонял её по пустому перрону, не зная, куда замести.

Я надел рюкзак на спину и отправился искать хоть кого-то, кто знает, как добраться до пристани. Хотел было спросить дорогу у сошедшего со мной на этой станции, но он мелким, но быстрым шагом уже приближался к углу вокзала. Шёл он смешно, через шаг опираясь на трость, и нёс в руке саквояж. Я такие видел только в кино. Да и сам он как-то совершенно не вписывался ни в это место, ни в это время. Я поспешил за ним.