Лилия Каширова - Золото Колчака. Семейная хроника

Был ясный солнечный день середины августа. Рано утром и поздно вечером дни были холодные, днем теплые, иногда случались и жаркие дни. Таисия устроилась в задней части повозки, которая также задергивалась легкой шторкой и отделяла заднюю половину повозки от передней. Микола сидел в передней. Он снял ружье и саблю и поставил их рядом, снял папаху, вытащил из-под нее важное письмо, проверил, все ли на месте, затем снова положил письмо в папаху и надел ее на голову, откинулся на спинку сидения и, прикрыв глаза, слегка подремывая. Он всегда расслаблялся и копил силы в спокойной обстановке, чтобы в случае беды действовать быстро и решительно. Красавица Таисия никак не могла привыкнуть к этой барской одежде, которую Инесса буквально заставила ее надеть.

– Как они ее носят? – думала она. – Ни бок, ни спину не почешешь, ежели они вдруг зачешутся, ни в кустики сбегать по-маленькому. А ботиночки? Что за узенькие носочки, всю ступню сдавили, а каблучки? Идешь как-будто в цирке выступаешь. Никакой опоры, никакой стати, дунь ветерок посильнее и упадешь. Нет, не по мне это.

Она взяла сумку, поставила ее рядом с собой, открыла, достала бережно свернутый синий льняной сарафан, покрытый на груди искусной вышивкой и кремовую кофту под него, тоже всю расшитую длинными зимними вечерами. Такая одежда в холод грела, а в жару охлаждала.

– Ведь все своими руками сделано. И деляночку-то льна посадила, потом повыдергивала длинные побеги, сушила их, трепала, пряжу пряла, на станке материю ткала, на солнышке отбеливала, красочкой секретной несмываемой красила, что дед Петро делал. Только соседка Дарья помогла раскроить одежку, да разрешила ее швейной машинкой попользоваться, а то пришлось бы все в ручную шить.

– А уж узоры рисовать и вышивать это у меня завсегда хорошо получалось, – с грустью вспоминала свою жизнь Таисия. Она задернула занавесочку и долго возилась со своим дорожным платьем пока не расстегнула все крючочки и пуговочки и не развязала все завязочки.

– Уф, – облегченно вздохнув, сняла Таисия платье. На исподнее-белую рубаху, украшенную ришелье, она надела просторную кофту и поверх нее сарафан.

– Как хорошо-то стало! – обрадовалась она, достала мягкие кожаные черевички и надела поверх тонких шерстяных носков. Покрутила ногами, порадовалась:

– Ну, теперь можно и барыню сплясать!

– Что же они мне с волосами – то сделали? – она потрогала копну волос, собранную на макушке, поскольку волосы были длинными, то с макушки были заплетены в несколько косичек, которые каралечками обложили по голове.

– Вот беда еще на мою голову! – Таисия целый час расплетала эти каралечки и расчесывала волосы деревянным гребнем. Темно-русые волосы одеялом покрыли всю ее спину. Она заплела их в тугую косу и змейкой пустила ее по спине. Длинные и густые волосы Таисии были большой обузой для нее, голова уставала их носить, дома она выстригала под косой большой пучок волос, а здесь было как-то несподручно это делать.

– Я же мужняя жена. Нельзя мне с непокрытой головой ходить, – она достала из сумки белый платок и ловко завязала его назад вокруг головы.

В своей одежде Таисия стала еще краше. Лошади бежали в нормальном темпе, колокольчик звенел, Стоян красивым басом затянул ямщицкую песню:

Вот мчится тройка удалая

Вдоль по дороге столбовой,

И колокольчик, дар Валдая,

Гудит уныло под дугой.

Ямщик лихой – он встал с полночи,

Ему взгрустнулося в тиши

И он запел про ясны очи,

Про очи девицы-души:

«Ах, очи, очи голубые!

Вы сокрушили молодца;

Зачем, о люди, люди злые,

Вы их разрознили сердца?

Бархатный голос искусно выводил слова песни, они неслись над бескрайней темной тайгой, которая простиралась до горизонта справа и слева от дороги. У Таисии из глаз катились слезы. Она думала о муже, которого не видела почти 6 лет.

Вдруг повозка внезапно остановилась. Ямщик перестал петь. Таисия выглянула из окна. Впереди дорогу преграждала идущая колонна арестантов, гремя кандалами. Арестанты шли по этапу на государственные шахты и рудники в Нерчинск.

Стоян громко крикнул:

– Дорогу почтовой карете!

Охранники на лошадях, оттеснили арестантов к краю дороги. Проезжая мимо, Таисия с любопытством и жалостью смотрела на измученные лица заключенных, среди которых были также и женщины. К вечеру благополучно добрались до Нерчинка. Место на постоялом дворе и лошади для почтовой кареты всегда готовы. Осталось проехать еще 300 верст до Кяхты, где служил муж Таисии Иван.