Константин Бояндин - Обратный отсчёт

Полтора часа до отправления. Летать самолётом можно только в самом крайнем случае. Слишком легко отследить, ведь камерами утыканы сейчас не только все транспортные терминалы, но и городские улицы. А потому Травматург, пообедав и проверив походный набор, отправился открывать очередной путь. Попасть в московское хранилище можно из семнадцати других коридоров. Один из таких находился близ Москвы, а вход в него в морге провинциального городка. Оттуда и пойдём.

А на объекте пока подежурят стажёры. Троих должно хватить.

На этот раз все собрались в морге уже облачённые в спецодежду, наготове со всем снаряжением. Сидели у противоположной стены и смотрели, как Травматург открывает и закрывает дверцы, как меняются пометки на них.

То, что стажёры (а тем более профаны) принимают за магию, объясняется на редкость просто, правда для этого требуется умение работать с технологиями, которыми владеют от силы несколько тысяч человек на всей Земле. Важен материал дверей, их расположение, но главное – умение переносить боль. Когда конструкция шлюза собрана корректно и начат перебор комбинаций, каждое прикосновение к очередной дверце воспринимается как сильный ожог. Сделаешь паузу дольше пяти секунд между открытием этой и следующей дверцы, и поиск придётся повторять с самого начала.

Вот как раз боль Травматург переносил лучше всех остальных, и возможно потому, что сам причинял её одним лишь прикосновением.

– Класс! – выдохнула Магна и захлопала в ладоши, когда комбинация завершилась, за последней открытой дверцей виднелась уже знакомая густая мгла, а пометки на всех прочих вернулись в исходное состояние.

Пометки поставил сам Травматург, до того дверцы приходилось опознавать по специфическим мелким неровностям, царапинам и прочему. Мучение, да и только, но чем бы пометки ни наносили, они выгорали очень быстро. Травматург после десятка-другого опытов подобрал смесь, которая успешно противостояла перепаду температур в четыре тысячи градусов, и которой можно нанести пометки. Очевидное предположение для человека с химическим образованием, а ведь никто до него не додумался.

– Напоминаю. – Профессор вновь достал часы, посмотрел на них и спрятал. – Двигаться со скоростью не более двух футов в секунду. Прошу прощения, шестидесяти сантиметров. Не снимать маски, не издавать звуков. В случае если начинаются возмущения, замереть и ждать, когда на радарах станет спокойно. Спускаемся до нижнего уровня, это южная стена, идём к северной по маркерам на полу, или по азимуту триста пятьдесят восемь. Доходим до северной стены, ждём лестницу и поднимаемся.

– Зануда ты, Дэн. – Магна пошла первой. – Вилли, ты замыкающий?

Травматург кивнул. Если уходить нужно всем, дверь должен закрыть тот, кто менял комбинации шлюза. Иначе произойдёт сброс, и хорошо, если с другого конца коридора окажется Помещение. Вполне можно оказаться закупоренным в коробе, и рассчитывать только на то, что хотя бы на одной из дверей есть ручка с внутренней стороны. Может и не оказаться.

Травматургу всегда было немного не по себе закрывать дверь в коридор изнутри. Пусть даже уже работают визоры, радары, вся прочая хитроумная техника, а всё равно не пропадает ощущение, что тьма ищет лазейки, чтобы просочиться внутрь, задавить все органы чувств и утопить человека в вязком безмолвии.

– Я на поверхности, – доложила Магна.

– Тишина в эфире, – тут же отозвался Профессор. – Подтвердите, приём.

Все отозвались почти мгновенно. «Тишина в эфире», – повторил про себя Травматург и продолжил движение, он как обычно пятился, так было быстрее всего. У коробов стандартное сечение, двадцать пять на тридцать шесть дюймов, и толщина стен не менее десяти футов во все стороны. И эту сталь возьмёт не каждое сверло. А самое интересное в этом материале – его умение залечивать дефекты. Проведёшь царапину (если найдёшь, чем), и она заплывёт не более чем за пять минут.

Можно и не говорить, что ни одному из лучших умов человечества не удалось ответить на главный вопрос, где на самом деле находятся коридоры, кто их сделал и для чего.

Казалось, он вечность ползёт по этому коридору. В инфракрасном восприятии особенно занятно смотрелись отпечатки ладоней, проходило тридцать секунд, и их словно смахивали невидимой тряпкой. Причины такого выравнивания температур также были неизвестны. А если замереть и не двигаться, то самое большее через пять минут поверхность под тобой начнёт охлаждаться, со скоростью три кельвина в минуту, вплоть до ста двадцати восьми кельвинов. На стажёров производит большое впечатление трюк, когда в коридоре оставляют бутыль с водой, прикрывают на минуту дверцу, а потом забирают бутыль со льдом. Коридор – не место для отдыха. Уснёшь там – и отдых станет вечным, и кому-то придётся забирать твои замёрзшие останки.