М. Фелан - Второй концерт

Но почему я должна расстроиться?! Я что, ведьма, которая желает новорожденным зла только потому, что сама не может иметь детей?! Отец всегда узнавал новости первым, а потом уже только сообщал всем остальным, если считал это нужным! Какого черта я узнаю все последняя?! Как будто они меня пожалели, а я ненавижу жалость в таких проявлениях!!! Отец был лидером, а я…. кто я??? Я не высказала им все это, просто молча ушла. Я больше не хочу возвращаться в этот оркестр, но должна потому, что по счастливой случайности мой отец был его родителем!

«Моя дочь, Фрида Мальмстрём, будет продолжать нашу династию!» Ну конечно!! А если у Фриды Мальмстрём более нет ни сил, ни источника силы, ни желания идти дальше?! Послала бы я вас всех! Но разве я могу?! Музыка – моя жизнь . Роланд прорывается звонками. Сейчас он будет говорить со мной и успокаивать. Очередная жалость!!! Противно.

Но, конечно, завтра я буду вновь на рабочем месте, как новенькая. Идеальный внешний вид и доброжелательное настроение. Отныне буду сухо давать партитуры. Пускай играют сами, раз знают все лучше меня. Потом запишу их вариант на диктофон и свой. Затем включу им и уйду. Я знаю, что они выберут меня. Они всегда выбирают мой, потому что это твоя партитура, дорогой отец! Они говорят, что я унаследовала твой талант, папа. Но мало просто иметь талант, нужно иметь огромные силы и энергию, чтобы этот талант реализовывать! А я без сил. К черту правки, буду читать Достоевского до самого сна. А пока слушаю твою музыку, и мне хочется поскорее умереть.

Ты говорил, отец, что дарить искусство другим – великое счастье. А кто же позаботится о дарителе? Кто даст мне это счастье?

У меня нет больше сил.

Din lilla Frida 10 10 Твоя маленькая Фрида (швед.). , которой теперь уже почти пятьдесят….

Наконец-то Лари опять с нами! Кажется, его окончательно достало долбание 11 11 Долбание (сл.) – здесь: бестолково бить пальцами по клавишам. мелодий в одиночестве. Я так счастлива, что мне хочется остановить время! И, как назло, с работы раньше обычного явился наш тиран. Он видит, как мы танцуем. Он злой. Сейчас начнется….

– Это что за бардак в моем доме?!

Грубый тон для папани – обычное явление. Он резко заглушает голос Да-Ли-Ды, а маме обрубает крылья. Наше выступление испорчено. Вот урод!

– Я готовлю их к искусству!

– Ни в какое искусство они не пойдут! И уж тем более в танцы!! Чем они зарабатывать будут по-твоему?! Телом?!

Мама молчит. Неужели она сдалась только потому, что не зарабатывает денежки?

– Любимым делом. Зато воровать не будут, как твои коллеги-чиновники.

– Вон пошла отсюда! Не нравится что-то, проваливайте!

С удовольствием! Мамуленька моя! Мы понимаем друг друга с полуслова. А папу я намеренно не слушаюсь, потому что эта скотина лупит меня так, что попа болит еще дней пять. Даже Лари тайком подкладывает ему за это иглы в стул. Я смеюсь громче всех, и папа, каждый раз уколов свой свинячий зад, думает, что это я. Убегать от него изо дня в день получается лучше и успешнее, потому что он неповоротлив, рушит все на своем пути (это создает ему дополнительные препятствия), а я укрепляю мышцы тела, чтобы затанцевать потом музыку. Папа при любой возможности ругается то на меня, то на маму, то на Лари. И постоянно грозится нас выгнать. Мы уже и к этому привыкли. Ко всему привыкли.

Четыре капли йода и можно не ходить в школу. А родители пусть думают, что у меня слабое здоровье. Еще только первый класс, а я уже чувствую, что наше образование – фабрика дебилов. Я не знаю, как можно нормальному человеку сидеть на одном месте целый урок и слушать всю эту скукотищу! А когда я начинаю протестовать против всей этой нудятины, меня ведут к директору или звонят папе. Именно папе, ведь они знают, что папа сильно меня наказывает, а мама нет. Не терплю жестоких людей!

Дома мы с Лари и Ликой играем в поваров, уборщиков, интеллигентных людей, бродяг, танцоров, официантов. Перечислять можно долго. Творчество приветствуется, спешка – нет. Обычно быстро и хорошо получается только у профессионалов, точнее у мамы. Она говорит, что медленная аккуратность в делах учит нас терпению. Но я все равно делаю все быстро.

Правило: делай, как удобно, но не нарушай личное пространство других. Маму не радует чавканье, болтовня с набитым ртом, жирные губы и руки. Меня раздражает, когда по опустевшей тарелке скрипят ножом или вилкой, а Лари бесит шум разговоров и громкое глотание. Я стараюсь уважать мнение других, но у меня не всегда получается. Когда с нами ест папа, его раздражает все: если мы молчим, если мы говорим, если мы сидим с унылыми лицами, если мы смеемся, если мы не вытянули спину прямо, если мы случайно что-то роняем и так далее. Хотя когда он делает то же самое, это считается нормой! А еще он спрашивает только про школу. Мы с Лари не любим семейные обеды вместе с ним!