Алина Витовская - Голос моего сердца

Своей рукой я легко скользнула по его спине и приобняла:

– Поваримся в котле страданий вместе?

Произнося это, подсознательно мне хотелось провалиться сквозь землю.

Меньше всего я желала, чтобы кто-то засвидетельствовал столь лицемерные и унизительные действия, которые в обычной ситуации были бы сдержаны самоуважением.

Сейчас же у меня не было другого выхода: если не я, то никто не возьмет винное дело под контроль.

Все это время я жила в заблуждении, что мои родители – сильные люди, и вот к чему это привело: к вынужденному притворству с целью удержаться на плаву.

Искренне благодарный взгляд Лаоса на миг вызвал чувство невыносимого стыда. Мне вдруг захотелось бросить все задуманное и молча уйти, позволив ему жить своей жизнью.

К счастью, то была лишь минутная слабость, что быстро развеялась.

Как-никак, мир жесток, и каждый делает все возможное ради выживания.

– Ты спасла меня, принцесса, – поклонившись, произнес Лаос. – Спасибо тебе. Уже поздно, твоя мама наверняка волнуется. Я попрошу своего водителя подбросить тебя до дома.

И, спохватившись, воскликнул:

– Ах да! Возьми, пожалуйста, мой адрес, – он быстро чиркнул и протянул листок. – Это недалеко от твоего дома. Каждую пятницу я устраиваю вечеринку с бассейном и угощениями, тщетно пытаясь скрасить собственное одиночество. В общем, жду тебя в любое время. И всегда рад видеть.

Он легонько поцеловал мою руку, прощаясь.

– До свидания, Лаос.

Но на самом выходе из бара я позвала его снова:

– Ах да, почти забыла. Не называй меня принцессой.

Прошел примерно месяц с момента нашей встречи, однако после этого я больше не виделась с Лаосом.

Дело было вовсе не в моем нежелании или отвращении, наоборот: процесс ожидания, чтобы посетить до такой степени перспективного, с точки зрения бизнеса, молодого человека буквально сводил меня с ума.

Я стала еще более агрессивной, контактировать с домашними старалась минимально. Выносить лицо матери было невозможно, отвращение от слабости этой женщины сопровождало постоянно.

Тяжелый груз ответственности за продолжение винного бизнеса также лежал бременем на душе, так что эмоционально я не была способна проводить дружеские посиделки с Лу, которые когда-то воспринимались как неотъемлемая часть нашего взаимопонимания.

Сейчас же понимания и след простыл, а отношения с еще недавно столь близкой подругой превратились в формальную коммуникацию обычных одноклассниц. Я ощущала, что безвозвратно теряю ее, но ничего не могла предпринять. Наши пути разошлись настолько, что порой невольно напрашивалась мысль о том, что Лу уже позабыла меня.

В тот же отрезок времени я делала финальные правки в философском проекте, уже почти готовом для сдачи: еще раз проверяла информацию на достоверность, добавляла больше дат и цитат, скорректировала общий базис и финальное заключение. Стоит отметить, что даже под необъятным шквалом стресса, свалившимся на мою голову, мотивацию преуспеть я не потеряла.

Что же по-настоящему является причиной желания быть лучшей в любом начинании? Я склонна приписывать это внутреннему перфекционизму и делу принципа, ведь сильный человек силен во всем.

Это – непреклонная истина, от которой не убежать.

Также, с уверенностью могу признать, что данный учебный месяц застал наиболее суетную обстановку во всей школе. Казалось, преподаватели волновались и не высыпались даже больше, чем сами ученики, которым предстояло сдавать экзамены. Даже учитель анатомии, имеющий грешок заснуть прямо посреди урока, вдруг очнулся.

Как ни странно, на лицах одноклассников выражалась не меньшая усталость от постоянного повторения уже несколько раз заученного материала. Периодически я из интереса поглядывала на Лу и, к величайшему удивлению, заставала ее глубоко вовлеченной в чтение учебника мировой литературы.

«Ей то зачем учить все это? – каждый раз думала я, в обычной манере подперев щеку рукой. – Что не так с этим миром?»

Действительно, почему некоторые из них не пользуются привилегиями, предпочитая тернистый путь ровному?

Вскоре я начала обедать одна, так как Лу не отвлекалась от книг практически никогда. Обычно перекусывала бутербродами, но всякий раз видя некогда лучшую подругу в столовой, кусок не лез в горло, а я чуть ли не давилась.

Постепенно некоторые другие чувства закрадывались сначала ненавязчиво, а потом уж слишком назойливо. Сама того не замечая, я начала испытывать к девушке глубокую неприязнь и совершенно забыла о том, что когда-то мы были подругами.