Юрий Копытин - Золотой дурман. Книга вторая

– Ну, это ты приукрасил, дядь Антип, – недоверчиво усмехнувшись, покачал головой Мирон.

– А ты поди, спроси медведку-то, коли не веришь мне. Там акромя его да меня – никого не было.

– Да уж, чудно как-то всё получилось. Чтобы медведь, испугавшись человека, восвояси убрался… – пожал плечами Мирон. – А хотя – кто его знает…

– Вот-вот, молод ты ишшо старших судить, – назидательно произнёс Антип. – Мало чего на своём веку повидал, – похлопал он по плечу Мирона.

– Ну, ладныть, разговоры разговорами – да скотину надоть идтить кормить, – поднялся Антип и направился к двери.

– Давай, помогу! – вскочил Мирон.

– Ну а чо, пошли, пока не ободняло*! У меня для тебя работа найдётся – сено надо бы перевернуть. Зарод-то большушший – запрет от жары.

– Вот тебе подавашки, – протянул Антип вилы с тремя рожками. – А вон зарод, – махнул он в сторону огромного стога сена рядом с сараем.

Мирон взял вилы, скинул рубашку и с усердием стал переворачивать сено, укладывая просохшее вниз, а пышущую жаром середину – сверху. Работа доставляла ему удовольствие: намаявшись от вынужденного безделья, он с радостью взялся за порученное ему дело. Да и на душе как-то полегчало – отступила тоска, временами закрадывающаяся в его сердце…

– Ну чо, пошли обедать? – услышал он сзади себя голос Антипа. – Вон сколь перелопатил, добра половина будет.

Мирон воткнул вилы в землю, поднял сброшенную рубашку и вытер сбегающий струйками по лицу пот.

____________________

Батарашки* – глаза.

Ободняло* – время ближе к полудню.

– Погоди, ещё немного поработаю, – тяжело дыша, ответил он.

– Да куды ты так в чистяки махашь-то? Смотрю – только подавашки мелькають. Успешь ишшо наработашси, – Антип выдернул вилы и кинул к стене сарая. – Пошли! – категорично повторил он.

– Давайте, проходьте, – засуетилась Авдотья. – Щас я шарбы* налью, а там и каша подоспет.

– Постный день сегодни, – пояснил хозяин. – Шшарбу похлебам.

Прочитав Отче Наш и поклонившись, Антип дал знак к трапезе.

– Ну, давайте, чем Бог послал, – произнёс он, опускаясь на грубо сколоченный стул, и все трое молча стали хлебать рыбный суп.

– Авдотья, принеси-ка травянушки. С устатку-то оно хорошо будет, – кивнул Антип жене.

Аромат целебных трав приятно разбежался по телу Мирона. В памяти вновь всплыл образ Марьяны. Эти чудно пахнущие травы возвратили его мысли в то место, где он случайно встретил свою лесную фею.

– Что-то Марьяны не видно, – после обеда решился расспросить Антипа Мирон.

– А чо тебе Марьянка сдалася? – хитро улыбнулся он. – Серафима её к себе призвала для помочи.

– Да так… Куда, думаю, подевалась? – то сводя, то разводя руками, потупил взгляд Мирон.

– Вижу, неспроста спрашивашь, – прищурил глаза Антип. – Чево енто тебя так враз передёрнуло*?

– Да вот, травки у меня закончились, – замялся Мирон – Ты бы объяснил, где эта Серафима живёт, да коня бы дал. А я только туда и назад.

– А-а… Ну-да! Травки закончилися… Коня, значить, надо… Стало быть, к Серафиме собралси, – почесывая затылок, повторил просьбу Мирона Антип.

– Я только туда и назад, – с просящим взглядом уточнил Мирон.

– Чево енто ты вот так вот выкручиваиси?! Травки у него закончилися! Да ты, почитай, ужо две недели, как их не пьёшь. Ишь – заделье нашёл. Скажи прямо, что Марьянку хошь увидать.

________________

Шарба* – уха.

Передёрнуть* – о человеке с постным лицом.

Мирон слегка покраснел, выдавая тем самым истинную причину своей просьбы.

– Эх, Мирон, Мирон, – вздохнул Антип, – крепко, видать, тебя девка зацепила. Не одному парню она голову вскружила. Вон, и мои троя – Гурьян, Ермолай, Харитон – все батарашки проглядели, когда Евсей её от свояченицы привёз.

– Ну и?!.. вскинул глаза Мирон.

– Чево – ну-и?!.. Не крещёная по нашей вере она была – мирская, считай. Ну, мы своих быстро оженили от греха подальше – они погодки, так друг за другом свадьбы и сыграли. По первости аргужем* жили, пристрой к избе задумали делать. Только стал я замечать: как пойдуть куды из селения, так завсегда Евсееву избу за угол захватят – тянеть их к Марьянке. Потолковали мы с Авдотьей, да и порешили, что лучше им подале поселиться. Вот и срубили они себе избы вёрст сорок отсель. Кедрова падь – место обозвали. Уж шибко там кедру с ядрёным орехом много. Да так, мало-помалу, и ужамкались* – живут ноне куды с добром.

– Ну, так сам говоришь, что не крещёная. А чего тогда меня удерживаешь? – глядя в глаза Антипу, произнёс Мирон.