Евгения Паризьена - Любимая зверушка психа

– Ненавижу!

– Я-то как тебя презираю, – его губы набросились с такой силой, а руки принялись снимать мою юбку, а потом блузку.

– Нет, я не хочу, – возразила этому подлецу.

– Стоять! – мгновенно стягивает трусики, и касается пальцами моей промежности. – Ада, ты моя любимая зверушка. Сладкая зверушка!

Опускается вниз, и принимается ласкать мою киску.

– О боже… Не надо! – забыла я, как дышать.

– Сейчас ты узнаешь, на что способен мой язык. Кончишь, а я буду слизывать весь твой сок!

– Остановись. Не прикасайся ко мне, я не твоя! – брыкалась, а он не отрывался, лишь ускорился. Его движения слишком напористые, представляю, какой он мастер извращения и похоти. Щекочет бутон, так будто сразу находит нужную точку.

– Скажи, что станешь моей зверушкой. Скажи…

– Нет!

– Тогда ты не выйдешь отсюда, – снова проявил он насилие.

– О Господи! Я сейчас снова, – кончаю, а этот гад ухмыляется и допивает остатки виски.

– Ты жалкая шлюха, Ада… Никуда не денешься от своего господина!

Антон

Звезды, что они рисуют сегодня на небе? Порой я смотрю на них и завидую, ведь эти маленькие огоньки, словно родственные души, которые обрели долгожданное спокойствие. И пусть все думают, что я сумасшедший, который вместо того, чтобы сидеть дома в тепле, сижу на крыше и смотрю в телескоп. Вот еще одна медведица, счастливое доброе семейство. В руке, недопитая бутылка виски, сегодня годовщина бабушки. Это её гнездышко, маленький хрупкий домик, но с таким большим сердцем. В каждом уголке, в каждой комнате слышится веселый смех двух детей Греты и Антона. А еще эти вечные нравоучения, что я снова плохо решил задачу по математике. Одинокая слеза, скатывается по небритой щеке, в какую же сволочь ты превратился Антон. И как ни крути, кроме Мии у тебя никого нет в этом чертовски тяжелом мире со своими нравами и жестокими порядками. А ещё там внезапно появилась одна девчонка. Хулиганка с голубыми глазами и почему я постоянно думаю о ней? Бывает так, что ночами в своих снах рисую ее образ. Прогремела гроза и пошёл сильный дождь, а я будто прирос к крыше, если бы Мии не было в моей жизни, я бы давно взял свой любимый нож и перерезал себе горло, и просто отправился к своим родным. Но пока сердечко девочки бьётся, я буду бороться.

– Антош, ты же простудишься, – слышу до боли знакомый голос. Подскакиваю, и вижу сонную малышку.

– А ну быстро домой! – ругаюсь на неё, и понимаю, что не должен давать слабинку, для неё я всегда буду сильным Антоном.

– Мне грустно, когда ты плачешь, – искренне сказала она.

– Нет. Это просто капли дождя!

– Тебе одиноко. Поэтому ты грустишь! – заметила она, точно попадая в цель.

– Так я кого-то сейчас укушу. А ещё лучше возьму ремень. Как ты могла подумать, что мне тоскливо, я счастлив. И да, Мия, пока мы с тобой упражняемся в остроумии, мы реально можем подхватить простуду, быстро домой, – беру её на руки, никакого тепла не нужно, она моё личное весеннее солнце.

В ней словно живут две маленькие души Греты и мамы. Как же я хочу, чтобы она выросла и стала счастливой за нас всех. Клянусь, всё бы отдал, только бы она не узнала, что в мире есть коварство, и боль, которая наводит на страшные мысли. Преступление – самый страшный грех, но власть и деньги заслоняют разум настолько, что можно пойти против своего близкого человека. Да, возможно, я буду скотиной, и в аду мне лично забронируют место, но я хочу убить своего отца, который принёс в наш дом яд, и сначала угостил маму, а потом передал сестре. И за что судьба даёт счастье таким ублюдкам, которые не заслуживают этого. Мои философские мысли не дают покоя. Так и не сомкнул глаз до самого утра, всё любовался нежным личиком Мии. На первом этаже заскрипела дверь, скорее всего эта Снежана пришла. Легонько, словно пёрышко оставляю долгожданный поцелуй на щеке своей девочки, от чего она морщит носик и просыпается.

– Пора есть кашу. Ты пока иди, умывай свои глазки, а я приготовлю завтрак, – оставляю ее на втором этаже, как внизу встречаюсь со Снежаной.

– Ну и денек, с самого утра столько проблем навалилось.

– Опять этот моральный урод заказал личное меню для своих малолетних шлюх? – захожу на кухню и ставлю чайник на плиту.

– Антон, он твой отец, нельзя же так. Придёт время, и вы когда-нибудь помиритесь, – зря она это сказала. Ведь это моя последняя точка кипения. Со всей силы кидаю чашку в стену, от чего она разбивается вдребезги. Бес во мне снова хочет разнести здесь всё в пух и прах, но только память о бабушке останавливает меня.