Александр Афанасьев - Врата скорби – 5. Книга пятая - Повелители огня

Аллаху акбар! Субханака-ллахумма ва би-хамдика ва табарака-смука ва та’аля джаддука ва ля иляха гайрук! А’узу би-л-ляхи мина-ш-шейтани-р-раджим! Би-сми-лляхи-р-рахмани-р-рахим! Аль-хамду ли-лляхи рабби-ль-алямин!…

Среди вооруженных спутников Касима Аль-Хабейли были как правоверные, так и неверные, ибо он не был так строг в вопросах религии, как были строги фанатики, и допускал к себе и неверных, ежели они не совершали ничего, что было противно шариату. Но и те из правоверных, которым надо было совершать намаз – не могли это сделать: им надо было смотреть, чтобы их амира никто не убил.

А убить – желающих было много…

Ар-рахмани-р-рахим!» Малики йауми-д-дин! Иййака на’буду ва иййака наста’ин! Ихдина-с-сирата-ль-мустагим! Сирата-л-лязина ан’амта алейхим! Гайри-ль-магдуби алейхим ва ля-д-даллин!

И следовало ждать от этого дня только хорошего, да только никто ничего хорошего не ждал. И все понимали, что единство в религии, тот факт, что все они – поклоняются одному лишь Аллаху – не делает их друзьями, ибо религия Аллаха – укоренилась здесь лишь несколько сот лет назад, а многим родам – несколько тысяч лет, по крайней мере – они числят свою историю именно с тех, незапамятных времен. И как они враждовали сто, и двести лет назад, и две тысячи – так они будут враждовать и теперь. И если мочилово не началось до сей поры – оно, несомненно, начнется сегодня. Потому что завтра – будет уже поздно. Успех – приходит не к тем, кто переигрывает историю. А к тем, кто ее творит…

Амин!

Касим Аль-Хабейли совершал намаз по всем правилам – но его намаз был недействителен. Ибо нельзя совершать намаз, если тебя что-то отвлекает, и во время совершения намаза – следует думать только об Аллахе Всевышнем и о его религии, что объединила миллионы верующих в единую умму. И совершая намаз, надо отрешиться от всего земного, отдав всего себя Аллаху Всевышнему. Но механически произнося нужные слова и совершая нужные действия – Касим не думал об Аллахе. В душе – Касим обращался к своему мертвому, подло убитому отцу, у которого даже не было могилы, чтобы прийти и поклониться ему…

Вот, отец, и пришло время, когда все решится.

Страшно? Да, мне страшно, если честно. Но я забуду свой страх так, как тогда, в горах, когда на нас прыгнул леопард. Помнишь, какие глаза у него были? Желтые и горящие дьявольским огнем, как глаза шайтана. Я тогда не побежал и все придворные говорили тогда, какой я смелый – но тогда, если честно – я просто оцепенел от страха…

Ты ошибся в одном, отец, с ними нельзя по-хорошему. Нельзя договориться с человеком, чтобы он отдал тебе власть. Власть – можно только вырвать.

Время пришло. Я помню тот день и помню ту клятву, которую я дал. Я никому не сказал об этой клятве, потому что в тайной войне главное – уметь таить. Но я помню каждое слово, которое я тогда произнес…

Клянусь, что все твои враги – узрят пасть Шайтана не позднее, чем в моих волосах появится первая седая прядь…

Я помню это, отец…

Прости меня – хотя прощения надо просить не у тебя – за все то, что мне пришлось сделать ради этого. Совершая тхаар – я утратил свой намус и стал бесчестным – но иного выхода у меня просто не было.

Надеюсь, что оно того стоило…

И с этими, далекими от Аллаха мыслями, Касим Аль-Хабейли завершил свой намаз и встал с молитвенного коврика.

– Эй, Касим…

Касим обернулся. Его старый недруг Абу смотрел на него – он уже подъехал со своими людьми.

– Замаливаешь совершенные тобой грехи?

Этим слова – были вызовом. И признанием того, что договоренности, о которой намекал Касим, стараясь при этом сохранить и свое лицо и лицо своего врага – не будет, и Абу готов к сражению на Федеральном совете.

– Нет – ответил Касим – те, которые мне предстоит совершить…

Среди охраны и спутников Абу – были ваххабиты, подготовленные англичанами в лагерях, а среди охраны и спутников Касима – русские. Все они, мрачно смотря друг на друга, заняли позиции, чтобы успеть убить врага первыми.

* * *

Постепенно – в горах, и вообще на Востоке иное представление о времени, у большинства людей нет и никогда не было часов, и потому назначать точное время бессмысленно – к зданию Федерального совета прибывали все новые и новые его члены, шейхи племен и главы государств, некоторые из которых столько малы и бедны, что у них нет даже столицы. Но самомнение глав таких государств обратно пропорционально их значению, это правило которое почти не знает исключений – и потому шейхи оставляли рядом со зданием свою многочисленную охрану, исполненные собственного достоинства поднимались по ступенькам, чинно проходили в зал, занимали места, на которых до этого сидели их отцы, а кое у кого – и деды. Негромко переговаривались, справлялись друг к друга о состоянии дел, о семье, о здоровье жен и детей, желали чтобы Аллах привел дела другого в порядок. Но время от времени… нет-нет, да вырывался у кого-то из-под седых бровей быстрый и острый взгляд, под стать броску атакующей гюрзы. Собравшиеся были хищниками, все до одного – и сейчас, короткими, разящими как нож взглядами, оценивали поле боя, искали друзей и врагов, оценивали слабые места каждого, думали, как сподручнее предать…