Евгений Норинов - Хождения к Южному Ледовитому океану

6.12.75. Японское море.

Вчера в 14.10 начался мой 5-ый рейс. Рейс несколько необычен для нас, потому что выполняется по чисто научной программе на НИС «Дмитрий Менделеев» ИО АН СССР. Наша программа не является целью рейса, и от её выполнения лишь косвенно будет зависеть успех экспедиции в целом.

К сожалению экспедиция началась с нашей оплошности по причине местного разгильдяйства, характерного для судов ТУРНИФ, как правило, отходящих в рейс с задержкой на сутки, а то и более. Мы с моим начальником Рыкуновым Э.М. по привычке не спеша прибыли на борт «Менделеева» с опозданием, когда на борту уже находились Власти, оформлявшие отход судна в рейс. Начинать с серьёзного замечания от руководства экспедицией, безусловно заслуженного, было весьма неприятно. Ещё один наш товарищ, откомандированный из ТУРНИФ для помощи траловой бригаде, видимо по той же причине, так и не появился до отхода.

НИС «Дмитрий Менделеев», принадлежавший ИО имени П.П. Ширшова АН СССР и РАН

Первые дни рейса, в первую очередь, ознаменовались стремительным переходом из зимы в лето, минуя весну. Возможно, она проявляла себя ночью, но мы в это время крепко спали, убаюканные ещё непривычным покачиванием. Днём же народ стремился на палубу, где тепло южных широт приятно согревало северянина. Вскоре появились и загорающие, расположившиеся на просторной площадке верхнего мостика. В подготовительный период не все одинаково загружены работой, у кого-то свободного времени было больше, у кого-то меньше, но все использовали его в первые дни для знакомства и общения в не принуждённой дружеской и, как принято в этом случае говорить, неформальной обстановке. Постепенно кружки общения ограничивались по профессиональному признаку, то есть внутри отрядов. Мне посчастливилось быть принятым в двух коллективчиках, в ихтиологическом отряде, к которому официально принадлежал, и в биохимическом, сотрудники которого не менее чем ихтиологи, были заинтересованы в результатах наших тралений на глубине. Биохимики даже выделили мне одно из своих помещений, правда, небольшое, но отдельное. Вместо стула в своём кабинете, по началу, мне пришлось использовать большущий сундук, в котором хранился спирт, предназначенный для фиксации печени и мозга глубоководных рыб.

Основное же наше рабочее место, как и положено траловой бригаде, располагалось на открытой палубе в кормовой части судна. Место было просторное, по бортам продолжавшееся верандами с выходом на бак. Для меня это была ещё и беговая дорожка, замкнутая по кругу, без каких-либо препятствий, очень удобная для разминки по утрам. Здесь же располагались различные приспособления и устройства, выстрелы, блоки, лебёдки, которыми пользовались океанологи практически всех специализаций: гидрологи, гидрохимики, гидробиологи, геологи и другие. Не пользовался нашей общей палубой только картограф доктор Живаго. У него было своё помещение со множеством эхолотов и других необходимых приборов для зондирования океана до самого дна на любой глубине.

Не заставил себя долго ждать и первый шторм. Нельзя сказать, что великий, но волны разгулялись не на шутку. Не опытные ещё обитатели нижней палубы оставили открытым иллюминатор, в который с очередным валом нагрянула стихия, испортив в каюте всё, что могла испортить солёная морская вода. В ответ на такого рода предупреждение по судну объявили о необходимости задраить иллюминаторы на всех палубах (на всякий случай). Мы со Стасом, моим соседом по каюте, жили не на самой нижней палубе, но иллюминатор задраили даже на броняжку, которую не открывали аж до самого Владивостока.

8.12.75 Тихий океан.

Первые работы с тралом намечено провести через девять дней с начала рейса, т.е. где-то числа 14 декабря. Это будет пробное траление. Основная же работа начнётся после захода в Сидней.

Надежды на наш трал у биологов огромные. Ажиотаж вокруг предстоящих тралений на больших глубинах распорным тралом необыкновенный. Это можно сказать без преувеличения.

Необходимо разъяснить термин «распорный трал». Это большой сетной мешок, размеры которого в ширину достигают нескольких десятков метров, а в высоту – до одного десятка. Это габариты донных тралов, и зависят они от типа рыболовного судна, от его мощности, а также от условий лова. Вертикальное раскрытие такого мешка под водой на малой глубине обеспечивают кухтыли (или поплавки), закреплённые на верхней подборе, а на нижней – в самом простом варианте обычные металлические цепи. На глубинах более 1000 м на верхней подборе устанавливают специальное гидродинамическое подъёмное устройство, поскольку кухтыли, даже изготовленные из высокопрочного сплава, не выдерживают большого давления и разрушаются. В ширину трал раскрыть значительно сложнее. Для этого в современном рыболовстве используют так называемые доски. В начальный период появления распорных тралов так оно и было, из нескольких досок сколачивали нехитрое плоское устройства, похожее на двери. Это устройство оснащали тяжёлым килем, креплениями для тросовой оснастки (ваера, который идёт к судну, и кабели, которые идут к крыльям трала). С развитием техники от древесины отказались в пользу металла или прочной пластмассы, или их сочетания. Таким образом, современные тралы любых размеров раскрываются по горизонтали гидродинамическими распорными устройствами (досками) с различной формой и качественными достоинствами, т.е. с различными гидродинамическими характеристиками.