Андрей Пучков - Дом для призрака

– Понятно, – пробормотал я, глядя на огромного волка, убитого мной. На душе стало погано до невозможности. Я убил. Убил человека. Он чей-то отец, сын, брат. Твою ж мать… Я стоял рядом с телом оборотня и не знал, что мне сейчас делать.

Я не слышал, как вернулся Николаич, услышал только его голос:

– Ты упокойся, сынок, успокойся, у тебя был выбор: или умереть, или убить его, и ты сделал свой выбор. Ты сделал правильный выбор. Человек, который сознательно соглашается на убийство других людей и прикладывает усилия, чтобы их убить, сам является убийцей. Он заслуживает смерти.

«Наверное, командир прав, – шевельнулась здравая мысль. – если бы я не успел выстрелить в него, он, скорее всего, убил бы меня. А я умирать не хочу. Я хочу жить, и жить долго!» И ещё одна мысль пришла мне в голову: «А разве в человека он после смерти превращаться не должен?..» И ещё одна: «Значит, не должен, если не превратился…».

Тела оборотней мы оттащили в сторону от кучи волков, которых, кстати, было аж тридцать две штуки, и забросали ветками. Николаич съездил в мэрию и организовал два грузовика, в один закидали волков, и их куда-то увезли в присутствии служащего мэрии, который, увидев впечатляющую кучу волчьих трупов, из своей машины даже не выбирался. После отъезда грузовика с обычными волками, во второй мы загрузили трупы оборотней и повезли их к болоту, дорогу к которому показывал Паша.

– Болото конкретное, – хвастался опер, – мы его с пацанами ещё с детства знаем, старики говорят, бездонное.

Нам повезло, подъезд был почти к самой трясине, поэтому мёртвых оборотней нам пришлось тащить волоком не больше трёхсот метров.

Там Гоша с Серёгой, взяв их за лапы, с раскачки побросали туши в трясину.

– Чтобы вопросов у людей не возникало, если вдруг обнаружат трупы или скелеты ненормально огромных волков, а здесь трясина, глубина большая, никогда не найдут, – ответила Мария Николаевна на мой вопрос, – зачем тащиться к болоту в такую даль?

– Сегодня ночью последнее дело здесь. Разгоняем эту скотобазу с черным магом во главе и едем домой, – объявил Николаич радостную новость, когда все уже поужинали.

– Паша с Костей сейчас выясняют, где у них сборище проходить будет, поэтому ждём.

Часов в восемь приехали опера и сообщили: место нашли. Придурки за городом облюбовали для своей церкви бывший коровник. Почистили его, вставили окна, двери, где и поклоняются сатане. Обычно они начинают в полночь, через пару часов остаются только самые преданные адепты, после чего поклонение сатане плавно перетекает в оргию.

Договорились начинать ближе к концу этого дурного действа, когда разум людей будет уже затуманен и не сможет подать в мозг своего ненормального хозяина качественный сигнал о том, что увиденного не может быть. И одурманенные адепты по достоинству смогут оценить то, что увидят.

Когда стемнело, выдвинулись на место, машины оставили в полукилометре от коровника сатаны, спрятав их между полуразрушенных зданий, когда-то принадлежащих совхозу-миллионеру. Благо таких разрушенных временем и людьми хозяйственных построек здесь хватало. Совхоз был большой и занимал немалую территорию.

Свой наблюдательный пункт мы устроили в какой-то полуразвалившейся кирпичной будке, которая находилась метрах в двадцати от сатанинской церкви и из-за развалившейся стены которой хорошо был виден вход в этот демонский коровник и подходы к нему.

Адепты собирались. Их было видно издалека, они шли по одному, по двое, группками по три четыре человека, почти у всех на голову были натянуты капюшоны.

– А откуда они идут? – шёпотом спросила у Паши Мария Николаевна.

– От трассы, до неё около трёх километров, машины там оставляют.

– А почему они сюда не едут, дорога хорошая, – удивилась ведьма.

– А они конспираторы хреновы! – захихикал опер. – Не хотят машинами «светить» свою, как говорит Николай Николаевич, «скотобазу».

– Надо же, какие умные. С ума сойти, – презрительно фыркнула Мария Николаевна и, отойдя от пролома в стене, уселась на какую-то большую, изрубленную посредине чурку.

– Уж больно на жертвенник смахивает, – со смешком проговорил Николаич, кивнув на чурку, на которой удобно устроился зад ведьмы.

– Можно и так сказать, – усмехнулась Маша, устраиваясь поудобнее на чурке.

– На ней головы птицам рубили, на выбор, оценивали тушки перед массовым забоем.

– Так это же вроде коровники! – удивился я.

– С той стороны, где эти придурки обитают, да, коровники, – счёл нужным пояснить Паша, – а вот с этой стороны уже курятники… Большое было предприятие, многим работу давало… Даже рыбу разводили, – с заметной гордостью за прошедшее время протянул опер.