Джон Ли - Странник века. Книга Фадьяха

На дворе стояло лето, и мы целый день работали на террасах. Под конец мальчишки, жутко уставшие после работы под палящим солнцем, мечтали лишь о том, чтобы поскорее вытянуть ноги, но только не я. Вооружившись лампадкой и дождавшись, пока остальные заснут, я на цыпочках направился в тайную комнату. Там меня уже дожидался титан, который вопреки запрету познакомил людей с огнем и был за это жестоко наказан. Титана сменил набор чудо-богатырей, сражающихся с жуткими чудовищами. Кстати, после беглого анализа родословных этих героев, которые все как один были сыновьями бога Зевса, я, будучи сиротой, на какое-то время пересмотрел китайское происхождение моего отца. После похода аргонавтов, Троянской войны и скитаний Одиссея я начал ориентироваться в Древней Греции не хуже, чем в монастырских окрестностях, и не только в надземной ее части. Дважды спустившись в подземное царство, где у греков обитали умершие люди (в первый раз я сопровождал воина Геракла, во второй – музыканта Орфея), я впервые задумался, что наставники мои, монахи буддийского монастыря, могут заблуждаться в вопросе переселения душ. И это при том, что у них была прекрасная возможность прочитать про бытие древних греков. Запутавшись в этом казусе и не найдя выхода, я благоразумно решил оставить все как есть. Чуть позже, начав изучать Библию и столкнувшись с еще одной версией происхождения мира, я окончательно зашел в тупик. Правда, добравшись до Нового Завета и найдя некоторое сходство между Иисусом Христом и своим любимцем Гераклом, я немного успокоился, придя к компромиссному решению, что люди в разных концах света по-разному говорят об одних и тех же вещах. Желание выдать свое суждение об устройстве мира за единственно верное мне показалось естественным и простительным – этим грешили все без исключения мальчишки времен споров о содержимом таинственной комнаты. Так что я ничуть не удивился, когда узнал, что люди, отстаивая свою точку зрения и исчерпав доводы, начинали силой доказывать правоту, снаряжая и отправляя в далекие страны многотысячные армии. Поступки эти, на мой взгляд, никак не красили совершавших их и еще больше напоминали мне товарищей по приюту.

Помимо обычных книг в комнате были древние манускрипты, посвященные травничеству. За компанию я изучил и их. В одном манускрипте я нашел описание травы, отвар из которой позволяет человеку жить вдвое больше обычного и при этом находиться в бодром расположении духа. Тут же описывался цветок, который можно встретить на севере страны. Цветок этот при правильном употреблении удваивал силы и делал человеческое тело нечувствительным к боли. Сквозь полустертые иероглифы я дошел до грибов, которые якобы имеют свойство расширять человеческое сознание до предела возможностей, но, к сожалению, ограниченны по сроку действия. Не знаю, были ли наши наставники знакомы с этим травником, но на занятиях я не слышал (и в итоге не услышал) от них ничего ни про растения, ни про цветы с грибами. В чем тут дело, я разобрался, прочитав манускрипт до конца. Дело в том, что составитель манускрипта, монах Шудан, завещал наставнику монастыря не раскрывать секретов исследований, пока на земле идут войны и люди убивают друг друга. Монах опасался, что его знания попадут в плохие руки (а хорошие руки, писал он, на войне редкость) и увеличат мировое зло. Также в своей памятке для наставников этот замечательный человек выражал уверенность, что люди вот-вот поумнеют и тогда хранить от них важные секреты не будет никакой необходимости. Манускрипт был датирован одиннадцатым веком.

Через несколько месяцев еженощного знакомства с мировой историей и культурой меня поджидало суровое испытание. В очередную ночь, дождавшись, пока остальные мальчишки крепко заснут, я по окрепшей традиции направился в библиотеку. Как сейчас помню, что в ту ночь меня терпеливо дожидался Александр Македонский, только что переправивший войско свое через пролив Босфор. Встречу с великим полководцем пришлось отложить. Дверь в тайную комнату была запертой, и сколько я в отчаянии ни дергал за ручку, таковой и оставалась. Почему так произошло, я и сейчас не могу объяснить. Скорее всего, два месяца беспробудного самообразования были связаны со сломанным замком. Сейчас же замок починили, напрочь отрезав меня от единственного сокровища в жизни.

Вернувшись в спальню, я всю ночь разрабатывал план проникновения в тайную комнату. Сначала мне казалось, что самым здравым будет выкрасть ключ у монаха, ведущего в монастыре хозяйство. Этот план я в итоге отверг – пропавший ключ привлек бы слишком много не нужного мне внимания. В итоге я решил изготовить свой ключ. На следующий день я раздобыл кусок медной проволоки и, дождавшись ночи, прокрался к тайной комнате. Целую ночь я провел в безуспешных попытках хотя бы пошевелить собачку замка. Проволока подло соскальзывала, гнулась, и раз за разом я оставался ни с чем. Только лишь под утро мне пришла в голову светлая идея смотать проволоку в несколько слоев, тем самым утяжелив самодельный ключ. На этот раз дело пошло лучше, но как только я услышал заветный щелчок, во дворе прогремел гонг, поднимающий монастырь на новый день. О том, чтобы прочесть хотя бы строчку, не было и речи, надо было закрыть дверь обратно. Я оставил все как есть в надежде, что монах, обнаружив комнату открытой, спишет все на собственную забывчивость. К счастью, мой расчет оказался верным.